Если в её жизни еще была хоть какая-то стабильность, то её определенно олицетворял Какаши. Он всегда вселял в окружающих непоколебимую уверенность, что всё будет хорошо и он всех защитит. С самой их первой встречи, когда Сакура еще была глупой и наивной девчонкой, он убедил её в том, что пока находится рядом со своими подопечными всё с ними будет хорошо. И даже спустя много лет мужчине удавалось до сих пор поддерживать это ощущение в своих бывших учениках. Харуно никогда не сомневалась в том, что бывший учитель не только защитит, но и еще просто по-человечески поддержит. Поэтому всегда радовалась их совместным миссиям, или просто коротким встречам. Было в нём что-то успокаивающее и вселяющее уверенность.

С возрастом Сакура задалась вопросом, что Хатаке-то всех поддержит и поможет, но кто сделает тоже самое по отношение к нему? Откуда он сам черпал все силы, чтобы поддерживать окружающих. Сакура привыкла, что всегда заряжалась энергией от своих друзей, и в первую очередь от Наруто, который был просто неиссякаемый источником этой самой энергии, которой с радостью делился с окружающими. Но сейчас у него были свои заботы, да и всё внимание было направлено на Хинату. К тому же, кроме него у куноичи еще было много других друзей, которые всегда её поддерживали, да и родители радовались успехам дочери. Раньше её это устраивало и ей хватало энергии, чтобы чувствовать себя если не счастливой, то вполне комфортно существовать. Но последнее время Харуно казалось, что будто все вокруг резко сорвались с места и снова убежали куда-то вперед, а она всё топчется со своим прошлым, не зная куда скинуть этот груз. Сакура видела, как расцвел её лучший друг, когда бремя обещания наконец-то перестало его тяготить. Формально, он всё-таки смог вернуть Саске в деревню, а то что последний добровольно решил снова уйти — это уже детали. Да и у Наруто всегда была особая связь со своих другом, чем не могла похвастаться Сакура. Ей казалось, что как только закончится война, и Учиха вернется обратно в Коноху, то всё станет по прежнему. Как будто и не было этих трех лет, когда оба её друга покинули деревню, а она не вылезала с тренировочных площадок, чтобы догнать их.

Но время шло, и всё не вернулось на круги своя, а лишь еще сильнее усложнилось. И Харуно как-то не осознанно пыталась «застрять» в своем прошлом, потому что настоящее ей не очень нравилось. Все были такие счастливые вокруг, а она одна как дурочка носилась со своими глупыми чувствами, которые уже даже ей самой были не нужны. Если бы сейчас внезапно в кабинете Седьмого появилась Саске и позвал её с собой в путешествие, или признался вдруг в симпатии, то заветное «согласна» он бы не услышал. Сакура чувствовала, что перегорела со своей любовью, но как-то по инерции продолжала ждать чуда. Отчасти, поэтому она довольно часто заглядывала к Какаши, каждый раз лелея надежду, что увидит там Учиха и раз навсегда поймет, что же чувствует к своему бывшему сокоманднику. Ей уже хотелось закрыть эту страницу своей жизни и идти дальше, но получалось как-то паршиво.

Впрочем, не она одна осознанно избегала окружающих. И если Сакура это делала не так давно, но мужчина проворачивал этот трюк годами. У него, в отличие от неё, почти не было друзей. Куноичи никогда не видела Седьмого с кем-то кроме временных сокомандников, или Гай-сенсея. Все его близкие были давно мертвы, что оставило свой след, а с бывшими учениками он всё равно держал дистанцию. Складывалось ощущение, что Хатаке сознательно закрывался ото всех, избегая особо близких привязанностей. Ношение маски на постоянной основе только подтверждало её теорию. Как-то в подростковом возрасте было сложно понять, насколько был одинок их учитель, и как сильно он избегал любые отношения кроме рабочих, но в последнее время это особенно бросалось в глаза. Может быть, потому что и сама Сакура делала тоже самое, усиленно избегая встреч со старыми друзьями, всё больше погружаясь в работу. И в этом стремлении её мог понять только такой же избегающий всех Какаши.

Она чувствует в его интонации нотку разочарования по поводу её позднего прихода, но не обращает на это внимания. В конце концов, если бы не свет в резиденции, то Сакура даже не подумала явиться сюда так поздно. Так что претензии не принимались. Куноичи разворачивается обратно к сенсею, оглядывая его с ног до головы. Седьмой выглядел довольно уставшим, отчего девушка чувствует подзатыльник от совести, потому что своим приходом явно добавила дополнительной работы сенсею. Может быть, он уже собирался идти домой, а тут она явилась не запылилась. Впрочем, даже если бы Какаши был ей не рад, то вряд ли это показал.

— Я увидела свет в кабинете, когда шла домой и раз вы всё равно на рабочем месте, то решила занести отчет сегодня. Так что вы как Хокаге подаете дурной пример, к тому же я медицинский ниндзя и могу себе позволить вредные привычки, а вот вы, сенсей, подобным похвастаться не можете, — Сакура упирает руки в бока и недовольно смотрит на мужчину. Из них двоих она-то уж могла позаботиться о своем здоровье, потому что это было основной задачей любого ниндзя-медика. И у неё неплохо получалось балансировать между переработками и отдыхом, хоть последнее время работы становилось критически много даже для неё, но Харуно упорно игнорировала этот факт. — Вы бы хоть иногда покидали резиденцию, а то совсем врастете в кресло со всей этой бумажной волокитой.

Сакура быстро меняет свой притворный гнев на милость, понимая, что у неё тоже не так уж много оснований отчитывать мужчину. Она могла пойти домой, но выбрала работу, хотя отчет о миссии вполне мог подождать до утра. Но раз уже пришла, то вполне можно поделится впечатлениями о миссии. Хотя, вопрос про Суну сначала вводит в тупик, потому что девушка даже не знала, с чего начать. За эти пару недель было много всего и в основном всё её время состояло из работы. Пару раз Темари вытащила ей в ресторан в компании Канкуро, а в последний вечер даже пришел Гаара, но если с девушкой еще было о чем поговорить, то её братья были несколько специфичными. Особенно её смущала прямолинейность Казекаге, чьи вопросы заставляли краснеть до самых кончиков волос. Да, в его словах и вопросах было много смысла, но обсуждать свои взаимоотношения с Саске и Наруто ей хотелось меньше всего с бывшим носителем хвостатого.

В остальном же, Харуно не вылезала из больницы, составляя разные чек-листы и обсуждая различную специфику детских психических заболеваний. Итогом работы должно стать открытие кабинета психолога в Суне, и если всё пройдет отлично, то же в Конохе появится целое отделение для травмированных детей. Оставалось надеяться, что это действительно сработает.

— Перестаньте, пока жива Цунаде-сама титул лучшего медика деревни принадлежит ей, потому что мне еще учится и учится до неё. А миссия, — Харуно задумчиво наматывает прилично отросшие волосы на палец, пытаясь припомнить что-то особенно интересное, что не вписывалось в формат отчета, — нам удалось побеседовать с большим количеством детей и проанализировать их поведение. Многие из них до сих пор довольно закрыты и с трудом идут на контакт. Один мальчик мне сильно напомнил Саске-куна в детстве. Такой же угрюмый и почти не разговаривал, а иногда демонстрировал повышенную агрессию. Но после нескольких сеансов с общения с нами он стал больше улыбаться и уже не так закрывался от нас, а перед моим уходом даже улыбнулся мне, представляете?

Когда она говорила о работе, то в зеленых глазах будто бы вновь появлялась та искорка, которую Сакура у себя уже давно не видела. Будто бы чувствовала себя действительно живой. Ей действительно хотелось помочь всем этим детям, которые потеряла в войне не только своих близких, но и самих себя, потому что многих вновь заставляли участвовать в боевых действиях в раннем возрасте. Теперь уже от подобной практики было решено отказаться, но травмированное поколение вновь было перед ними. И Харуно хотела сделать всё, чтобы в будущем никто из этих детей не повторил судьбу Саске, и не стал таким же одиноким, как и Какаши.

Девушка бросает последний взгляд на вид из окна, а затем отходит обратно к столу, замирая рядом с ним. В кабинете до сих пор так и не появились стулья, а присаживаться даже на край было как-то невежливо. Еще раз оглядев учителя, девушка вдруг поймала себя на мысли, что мальчик о котором она говорила напоминал ей не только Учиха, но и самого Какаши. Она не знала, каким он был в детстве, но с его прошлым вряд ли он был веселым и задорным, как Узумаки. Жаль только, что ему тоже никто тогда не помог.

— Знаете, мне кажется если бы в прошлом кто-то додумался до помощи травмированным детям, то очень многое изменилось. И всю эту боль потерь не пришлось переживать в одиночестве, — Харуно тяжело вздохнула, понимая, что вновь уходит в тяжелые темы, поэтому быстро изобразила на лице улыбку, и кивком указала на папки на столе, — а как у вас дела, сенсей? Кажется у вас не так много работы, или это надо сказать спасибо ночным переработкам?

i'm scared to live but i'm scared to die, аnd if life is pain then i buried mine a long time ago

— Норт, Маркус мертв, нам надо уходить.

Кажется в тот момент её хватило лишь на кивок и какой-то почти человеческий полувсхлип. Вроде бы её тут же потащили в сторону переулков, но взгляд Норт был прикован лишь к неподвижному телу в центре площади. Дальше  она двигалась чисто на автомате, убегая со всеми, даже не разбирая дороги. Джош любезно дергал её за руку, чтобы лишний раз не высовывалась, когда они пытались добраться до Иерихиона, потому что она даже не понимала, куда шла. Просто следовала за остальными, не чувствуя ничего, кроме огромной дыры внутри. Как будто это не Маркуса, а её подстрелили и пробили все внутренние механизмы. Норт даже не сопротивлялась, когда её дергал Джош или Саймон, а лишь послушно шла вперед, ловя себя на мысли, что у неё, наверное, поврежден визуальный процессор, потому что перед глазами на повторе крутилась смерть Маркуса. И с каждым повтором Норт чувствовала, как внутри неё умирает всё то светлое, что появилось за последнее время.

В себя она пришла только в тот момент, когда оказалась в старой каюте уже на их корабле. И то, это было относительно. Норт просто бесцельно шагала по комнате туда-сюда, кусая и без того разбитую губу, не зная куда деть себя. В ней было слишком много эмоций, которые подходили уже к критической отметке. Если бы у неё остался диод, то он непрерывно светился ярко-алым цветом. Именно этим цветом, должны были окраситься сегодня улицы Детройта. А не синим, который остался темными пятнами на коже Норт, но найти в себе силы, чтобы стереть с себя чужой тириум, она не могла. У неё не получалось взять свои чувства под контроль, понять, что делать дальше. Она чувствовала, как внутри системы работали с перебоями, а диагностика призывала к тому, что нужно успокоиться, потому что всё работало на критических отметках. Но Норт было как-то плевать на собственное состояние. Какая разница, что с ней будет? Она же не Маркус, который вдохновил многих. Всего лишь бывший секс-андроид, ничего индивидуального. Такие как она толпами шагают по улицам, и ничего, живут же. А Маркус был уникальным, одним единственным, черт бы его побрал. Даже умер с изюминкой. Он оставил их всех с дырой внутри, а её с нескончаемой злостью и системами в критическом состоянии.

У неё не сходилось мнение с Маркусом, но он был их опорой. Её опорой. А теперь его не стало и как действовать дальше у неё не было ни малейшего представления. Она была снова потеряна, разбита и без единого желания идти дальше. Уж лучше бы там умерла она, а не он. Её смерти никто не расстроится, потому что кому какое дело до Норт, враждебно настроенной ко всем людям истерички? В голове мелькает мысль, что если бы Маркус её послушал, то всё было бы не так. И от этого уровень злости со стрессом скачет неумолимо вверх.

[уровень стресса: 70%]

waves come crashing over me but i just watch 'em, i just watch 'em

Норт замирает около окна, смотря в свое отражение. Где-то она читала, что когда живое существо осознает свое отражение в зеркале, то значит оно осознает себя, как личность. На неё смотрела рыжеволосая девушка в шапочке с темными пятнами на лице и шее, с абсолютно потерянным взглядом. Грязное стекло не могло передать цвет тириума, который после высыхания терял свой яркий оттенок, становясь больше похожим на чернила. Норт была вся покрыта чужой кровью, но это не помогало ей осознать себя в отражении. Кого она видела в грязном стекле старого корабля? Агрессивно настроенную машину с сильным программным сбоем и желанием уничтожить всех людей? Да, именно так её можно было охарактеризовать и, пожалуй, именно такой она себя считала. Кого увидел бы Маркус? Потерянного девианта, которому нужна помощь и поддержка, чтобы бороться за свои права мирным путем. И он тоже был прав. Но, в итоге, жива она, а не он. Мирное решение проблем — это не про неё, так что Маркус ошибался. Она не будет идти его путем, особенно после его смерти. Норт закрывает глаза, а затем точным ударом разбивает стекло, чувствуя, как в руку впиваются маленькие осколки. Это было так по-человечески глупо и безрассудно, но от этого стало легче. Впрочем, не её системам.

[уровень стресса: 80%]

Она слышит гул, который стоит внизу корабля. Слышит голоса около каюты и несмелые шаги. При любой попытки зайти к ней, Норт кричит, швыряя что-то в дверь. Все уже знали, что случилось и ждали, что будет дальше. Но вот только она сама не знала. Прошло всего лишь несколько часов, но успокоиться у неё так и не вышло. Все вокруг уже смирились и приняли смерть Маркуса, но не Норт. Он был для неё нечто большим, чем ей казалось сначала. Нет, не любовный интерес, хотя чувства у неё были. У него первого получилось показать ей другие пути, научить вести себя по-другому, дал возможность задуматься о большем. А затем он всё отнял по щелчку своим тупым самопожертвованием. Это было так по-человечески. Дать всё и тут же отнять. Жизненный урок не иначе.

Но вот только Норт поняла его иначе. У неё это не отложилось желанием повторить подвиг Маркуса, скорее наоборот. Она хотела сжечь всё дотла. Заставить каждого гореть и умереть в тех же судорогах, в которых умирал он. Корчиться от ужаса, наблюдая за тем, как «бездушные машины» захватывают город. Это было именно то, что хотела Норт. Вот только она не была уверена, что справиться с этим. У неё внутри всё горело от перегрузок систем, но ей было наплевать. Интересно, самоуничтожение — это подходящая смерть? Или не достойная девианта? Норт не знала. Она металась по каюте, чувствуя, что еще немного и сорвется совсем. Еще чуть-чуть и от неё ничего не останется.

В какой-то момент дверь снова открылась, и Норт начала судорожно искать, чтобы швырнуть что-то. Подхватив осколок стекла, она резко развернулась, а затем замерла. Перед ней стоял Саймон. И как-то резко всё встало на свои места. Норт здесь была не одна, кто потерял всё в одну секунду. Они все потеряли что-то со смертью Маркуса. А она, чертова эгоистка, возвела всё это в какую-то невероятную степень страдания, забыв о других. Ну прямо настоящий человек. И смотря сейчас на Саймона, у неё просто не было слов, чтобы ему что-то сказать, потому что в его глазах читалась такая же боль, как и в её. Он был первым, кто вытащил её на свет, приведя на в Иерихон. Он же станет тем, кто сейчас сможет её вывести из стресса, либо доведет его до максимума.

— Я готова была отдать там своё сердце, чтобы он жил. Чтобы он и дальше вёл свою чертову мирную революцию. Я готова была сделать всё, а теперь я не знаю, что делать дальше. Скажи мне, что нам теперь делать, Саймон?

Норт делает несколько шагов вперед, а затем замирает. Системы внутри неё работают уже на износ, а где-то мелькает предупреждение о критическом уровне стресса. Если её сейчас заклинит, то это будет прекрасным решением всех проблем. Больше никаких вопросов без ответов. Больше никаких потерь. Просто пустота, которая уже больше не пугает. Она смотрит на лицо Саймона, ища в нём то, что нашла в первую их встречу. Надежду. Но, кажется, надежда нужна теперь и самому Саймону. Им всем она теперь нужна.

[уровень стресса: 99%]

where is the real me? i'm lost and it kills me - inside i'm paralyzed

Норт знает, что Саймон может быть бессердечным, если захочет. Как и она понимающей и молчаливой. Это не заложено в их программы, потому что Саймон был домохозяйкой, а она проституткой. Бессердечность, молчаливость и понимание немного не вяжутся с их основными программами. Она молчать-то могла только если её принудительно затыкали, потому что ей всегда нужно было что-то говорить, чтобы удовлетворить желания клиента. А Саймон должен был быть добрым и показывать всем хороший пример, ведь он - лицо семьи. Вот только настройки слетели, а починить обратно их уже невозможно. Поэтому Норт первые несколько месяцев в Иерихоне молчит, боясь сказать что-то, что вернет её в прошлую жизнь, а Саймон старательно игнорирует бардак везде. Потом, они все постепенно вернулись в норму и вот уже на корабле было чисто, а она сама много болтала с только пришедшим Джошем.

Но это не меняло того факта, что этих вещей в их программе не было. Как и милосердия с пониманием. Поэтому лишь кивает на его слова, потому что знает - он прав. На крыше у неё не было других опций для принятия решения, хотя сейчас анализируя ситуацию у неё получается найти кучу других решений. Может быть, это и есть человечность, когда ты анализируешь свои действия уже постфактум и не имеешь возможности их исправить. Норт не может ответить на этот вопрос, но может дать гарантию Саймону, что больше она его не оставит умирать. По крайней мере, не так.

Объятия Саймона такие же неловкие, как и он сам, но других и не надо. Андроиды не заточены на это, если это не секс-куклы, как была сама Норт, но и это было сложно назвать объятьем. Просто бездушный набор действий, чтобы продемонстрировать человеку, что его хотят, но не более того. Прижаться грудью, положить руки на спину куда-то ниже талии, положить голову на плечо и еще желательно сказать что-то мерзотно тупое и пошлое. Она проделывала это сотни тысяч раз, но по итогу для неё это были лишь механические движения. И первый, кто её действительно обнял это был Маркус. Он разительно отличался от всех андроидов своей какой-то человечностью, которая в нем была изначально еще до девиатности. Норт не очень разбирается в деталях, ей хватает того, что он учил их всех быть лучшей версией своей. И он точно не заслуживал остаться валяться на этой треклятой улице в одиночестве. Ей кажется, что ярость вместе с уровнем стресса снова поднимается, но мягкое похлопывание Саймона возвращают системы в норму. Чертова домохозяйка.

Норт копается в вещах, чтобы переодеться во что-то чистое, что не выдаст в ней девианта. Под руку попадаются лишь старые вещи и она в бессильной злости откидывает их в сторону, слушая андроида позади себя. Да, им надо покинуть корабль. Да, надо увести всех, кого можно, но это не так уж и просто. К тому же это место было их домом. Ржавый, продуваемый всеми ветрами, скрипучий, но дом. И они его больше не увидят, потому что люди постараются здесь и камня о камень не оставить, если повезет еще желательно и как можно больше андроидов уничтожить. Эта мысль больше всего раздражает и рискует снова поднять уровень стресса, поэтому Норт выуживает из кучи шмотья форму, которую носит андроиды из обслуживающего персонала. Вторую она кидает в Саймона, чтобы он тоже переоделся - на нём тоже до сих пор была кровь Маркуса. Будь Норт человеком, но обязательно бы стеснялась переодеваться перед андроидом мужчиной, но она андроид-проститутка и ей как-то плевать. Она застегивает молнию до самого подбородка, скрывая следы тириума на шее, который уже не успеть стереть, и подходит к карте, которую рассматривал Саймон.

Разноцветные и почти выцветшие значки помогали ориентироваться, но не то чтобы сильно, потому что плана до сих пор не было. Да, им нужно было куда-то бежать, но не было понимания куда, также как и количество андроидов, которые способны убежать с корабля. К тому же, нужно было найти Джоша и всё ему объяснить, если он еще живой. В толпе из андроидов она потеряла его в какой-то момент, но уже на корабле видела его макушку среди остальных. Вот только он не рискнул к ней подходить и что-то обсуждать. Им нечего было сказать другу другу, потому что в одночасье они оказались по разные стороны баррикад. Больше никаких мирных демонстраций и криков о мире, добре и бабочек с радугой. Хотят войны - получат войны.

Норт дотрагивается до точки на карте, на которую обращает её внимание Саймон. Она совсем не разбирается в районах, потому что в памяти не осталось ничего, а в новой жизни у неё было не так много возможностей куда-то ходить. Тем не менее план звучал вполне логично, потому что там можно было вытащить много андроидов. Да, никто из них не умел одним прикосновением сбоить системы и пробуждать ото сна, как это делал Маркус, но у них были свои методы. По крайней мере, Норт в них верила так сильно, как никогда. До сегодняшнего дня, конечно же. Теперь у неё есть на примете более действенные и решительные меры.

В какой-то момент позади неё затихает Саймон, вслушиваясь в тишину, будто бы пытаясь что-то услышать. Норт не обладает таким слухом, у неё с ним в целом проблемы, потому что не нужно проститутками хорошие слуховые системы. Слышит команды и этого достаточно, а остальное это уже не так важно. Тем не менее, она пытается услышать хоть что-то, но кроме привычного скрипа ржавых перекладин внутри корабля и шума ветра за окном ей не слышно ничего. Но на чужом лице слишком много обеспокоенности, чтобы просто проигнорировать.

— Саймон? Твою мать.

Норт стискивает кулаки, чувствуя, что всё-таки контролировать свой уровень стресса бесполезное занятие, а отключить его, к сожалению, нельзя. Тем не менее, она следит за взглядом Саймона в сторону одной из коробки оружия, такие лежали во всех комнатах на какой-нибудь экстренный случай. Сейчас случай просто охренительно экстренный, поэтому вряд ли игнорировать стоящие коробки хорошая идея. Норт надеется, что остальные андроиды и Джон в том числе тоже найдут такие припасы рядом с собой и это спасет им жизнь, потому что она не может спасти всех. Она чертова Маркуса спасти не могла лицо этой гребанной революции, что уж говорить про других. Но теперь это их с Саймоном обязанность, так что Норт открывает крышку, доставая оттуда разное оружие. Она абсолютно без понятия, как это всё называется, но знает, как им пользоваться. Главное взять нужные патроны и определиться с основным оружием, а остальное уже детали. Норт выуживает пистолет и несколько коробочек с патронами, которые засовывает в огромные карманы формы, а затем аккуратно размещает в свободном рукаве нож, чтобы можно было легко его достать. Ей всё еще не слышны выстрелы, но по вибрациям корабля, который вдруг стал грохотать еще сильнее она понимает, насколько близко к ним подобрались. Интересно, у кого человечности в итоге больше: у людей или у андроидов?

Норт удается взять еще что-то из коробки, когда что-то очень мощное ударяется о ржавые стены корабля, заставляя всё вокруг покачнуться. Она матерится себе под нос и отходит в сторону, позволяя Саймону выбрать своё оружие, а затем приоткрывает дверь в коридор, выглядывая наружу. Никого не было видно, потому что большая часть андроидов была в другой части корабля и оставалось надеяться, что они довольно точно распознали причину шума. Тем не менее, их нужно было всё равно предупредить и раздать хоть какое-то оружие. Она косится в сторону Саймона, и закрывает дверь в комнату.

— Надо найти Джоша и по пути сообщить как можно большим андроидам, куда нужно двигаться.

Норт подходит и берет Саймона за руку, крепко её сжимая. Из них двоих так себе выходит дуэт, но выбирать не из чего. В конце концов, Маркус верил в них, а значит нужно оправдать его надежды.

Она ненавидела просыпаться первой.

Перед каждым путешествием они с Итэром подкидывали монетку, кто первый будет просыпаться. Иногда, это не получалось контролировать и они пробуждались одновременно, но чаще всего кто-то из них пробуждалась раньше и исследовал мир, чтобы понять стоило в нём оставаться или нет. И если было безопасно, то второго будили, чтобы уже вдвоем путешествовать по новому миру. Но каждое такое пробуждение в одиночестве для Люмин было мучительным. Она не любила оставаться одна без брата, потому что чувствовала себя не в своей тарелке, будто бы потеряла что-то очень важное. Это так и было, потому что её брат-близнец был единственным её близким человеком. Ни семьи, ни друзей, ни второй половинки — только они вдвоем были друг у друга. И пробуждаться каждый раз с осознанием, что какое-то время придется быть одной, всегда было тяжело. Зная об этом, Итэр всегда пытался убедить её изменить решение и самому проснуться первым, если монетка решала иначе. Но Люмин всегда отказывалась, потому что понимала, что брату тоже это было некомфортно постоянно открывать глаза в одиночестве. А так получалось как-то разбавлять их пробуждения, да и часто бывало, что впечатления от нового мира затмевало стойкое ощущение одиночества.

Вот только в этот раз было всё иначе. Люмин сразу после пробуждения поняла, что что-то было не так. И не ошиблась. Капсулы с Итэром не было рядом, хотя они всегда приземлялись неподалеку друг от друга, чтобы можно было сразу найти и разбудить. В этот раз брата не было рядом, и девушку охватила паника, которая граничила с истерикой, которую, впрочем, пришлось быстро унять, потому что приземлиться она умудрилась прямо почти у городских ворот какого-то города. И стражники достаточно быстро появились рядом с ней. Пусть они были весьма вежливы и деликатными, Люмин не ждала от них радужного приема, но её просьбу встретиться сразу с кем-то более-менее главным в городе  восприняли адекватно и достаточно быстро провели во дворец. А дальше дни понеслись один за другим, как и всегда было в новом мире.

Куча вопросов, удивления, восторга — это всё всегда сопровождало близнецов. Люмин уже даже научилась подыгрывать в нужные моменты, скрывая тот факт, насколько это всё было скучно для неё. Конечно же, каждое путешествие было неповторимым, но всегда начало было похоже. Людям было интересно узнать что-то про путешественников из другого мира, и иногда приходилось жертвовать своим временем в обмен на то, чтобы к ним в дальнейшем относились с уважением. Иногда, их с братом встречали враждебно, но всегда получалось договориться. Но вот только сейчас Итэра не было рядом и это волновало девушку больше всего на свете. Собственно, после тысячи вопросов первое, что она посмела попросить у короля местной страны — это помощи с поиском капсулы брата. Каким-то образом ей удалось завоевать доверие сразу у всего замка, поэтому её просьбу помчались выполнять. Люмин это всегда забавляло, потому что у Итэра никогда так быстро не получалось получить внимание к себе, а для это было легко. Достаточно пару раз улыбнуться, горько всплакнуть из-за потери брата (в этот раз даже не притворившись) и вот уже всё вокруг изучили, но никаких следов капсулы не было. И это убивало Люмин, потому что без брата было невыносимо одиноко и грустно.

И видя, как гостья из другого мира убивается, Его Величество, видимо, решил пойти на крайние меры, раз позволил задействовать кого-то, кто был связан с внешним миром. Как поняла Люмин, в этом мире всё было немного сложно и королевство, куда ей довелось попасть было скрыто под землей. А сверху было полным-полно других регионов, с которыми местные жители предпочитали не слишком контактировать. Но некоторым это удавалось, поэтому её направили прямиком к человеку, который занимался всеми этими делами. Поэтому с утра к ней зашла стража, которая всегда была рядом с ней, и Люмин до сих пор не могла понять с какой целью: то ли защитить её от кого-то, то ли всех защитить от неё. Но это было последнее, что её беспокоило в этом мире, потому что главнее всего было найти Итэра и разбудить.

Аккуратные улочки столицы очень нравились Люмин. В них было особое очарование и судя по чистоте, было видно насколько люди любят свой город и ухаживают за ним. Никакого мусора, везде цветы, во дворах играют счастливые дети. Девушка понимала, что за идеальной картинкой всегда скрывается что-то еще, но ей совершенно не хотелось копать глубже. По крайней мере до тех пор пока ей не удастся найти брата. Поэтому она позволяла себе восхищаться архитектурой, людьми вокруг и заглядывать в каждый дворик, улыбаясь детям. Выйдя на главную площадь, Люмин не смогла сдержать восторженный вздох от того вида, что ей открылся. В Каэнри'ахе было действительно очень красиво. Небольшие домики вокруг площади, море цветов в сочетании с какой-то необычной архитектурой, заставили девушку остановиться, чтобы внимательно осмотреться. Впрочем, это было ненадолго, потому что шедшей сзади стражник врезался в неё и девушка ойкнула, тут же начав извиняться перед покрасневшем парнем. Тот что говорил про свою неосторожность, но в итоге убедив его, что она сама виновата, они всей делегацией прошествовали к небольшому домику, который был почти-что в конце площади, но сверху оттуда наверняка открывался очень красивый вид.

Пока они шли ей вкратце рассказали, куда они направляются. Единственным, кто имел связи с внешним миром был один из советников Его Величества. Он много изучал другие регионы и имел познания, которые обычным людям были недоступны. И только он мог ей помочь с её проблемой, потому что без него выходить за границы королевства было опасно. В последнем Люмин сомневалась, потому что её сил хватило, чтобы сжечь весь этот мир дотла, но об этом она пока тактично молчала, чтобы не разрушить доверие к себе. И теперь ей предстояло завоевать его у нового человека. Поэтому стоило двери в комнату отворится, а короткой беседе между её охраной и незнакомым мужчиной прекратится, Люмин совершила небольшой поклон, показывая своё уважение.

Она молча последовала за мужчиной, внимательно рассматривая его. Он был не таким, как остальные высокопоставленные лица по дворце. Более серьезный и производил впечатление умного человека, но которого обмануть не получится. Не то чтобы Люмин собиралась это делать, но её планы просто улыбаться и хлопать ресницами быстро поменялись. Перед таким человеком притворяться глупой девушкой точно не было смысла, да и она сама не любила разыгрывать подобное. Кивнув ему в знак приветствия и выслушав его, Люмин улыбнулась, замечая с каким любопытством её рассматривают. Видимо, слухи о том, что она путешественница из другого мира дошли до него и притворяться, что это не так было глупо.

— Большое спасибо за Ваше гостеприимство. Меня зовут Люмин и мне очень приятно познакомиться. Не хочу Вас сильно беспокоить, поэтому можно попросить только стакан воды. В городе на удивление жарко для страны, которая видит так мало солнечного света.

Она присела на край кресла с любопытством оглядывая скромное, по её мнению, для советника жилище. Здесь было много книг, карты и всё было пропитано духом древности, но при этом не выглядело каким-то запущенным. Наоборот, создавалось впечатление, что хозяин этого помещения очень любит его и поддерживает здесь уют.

Итэру бы здесь понравилось.

Мысль о брате возникла из ниоткуда и больно кольнула девушку, напоминая по какой именно причине она здесь. И раз необходимости притворяться не было, то Люмин сразу решила раскрыть свои карты.

— Не знаю рассказывали ли Вам что-то обо мне, так что перейду сразу к делу. Мы с моим братом  путешествуем между мирами довольно давно и в этот раз нас занесло в ваш действительно прекрасный мир. И мы всегда приземлялись рядом друг с другом, но когда я проснулась, то не обнаружила капсулы с моим братом. Я просила помощи у Его Величества и на территории Каэнри'аха ничего не нашли. Но я знаю, что в этом мире есть еще регионы и страны, а так как вы являетесь послом, то я хочу попросить Вашей помощи в поисках моего брата в других странах. — Люмин замолчала в очередной раз оглядывая комнату, а затем остановила свой взгляд на огромной карте, которая судя по всему была картой этого мира. Посмотрев вновь на собеседника она продолжила. — Я могу многое Вам рассказать о других мирах взамен на помощь, потому что вижу насколько вы образованный человек жаждущий новых знаний.

Люмин улыбнулась чуть шире, надеясь, что её прямолинейность и открытость найдет отзыв в сердце Педролино.

За окном на удивление была действительно хорошая погода, и это радовало девушку. Она любила тепло и всегда радовалась, когда им удавалось приземлиться в более теплой части мира, а не в холодной. Но кто бы знал, что в этот раз они окажутся под землей. Её до сих пор удивляло, как всё-таки находясь не на поверхности здесь удалось сделать такую хорошую имитацию солнца. Солнечные лучики отражались по всей комнате, переливаясь в различных баночках, отбрасывая причудливые тени на пол. Взгляд Люмин цепляется за чайник, который очень довольный и обрадованный Педролино быстро подхватывает, начиная приготовления. Ей было приятно, что своей маленькой просьбой она смогла хоть немного приободрить своего собеседника. Советник нравился ей больше всего из всех, кого ей довелось встретить, как раз из-за своей открытости и какой-то живости. Он с таким удовольствием занимался казалось бы обычными вещами, что невольно увлекал и саму девушку в этот процесс.

Отойдя от карты обратно к столику, она села за небольшое кресло, Люмин с интересом наблюдала за тем, как причудливые цветки один за другим оказываются в чайнике. Даже в сухом виде они выглядели крайне необычно и безумно красиво. Ей хотелось верить, что когда-нибудь и она сама сможет рассмотреть каждое растение, пощупать их всех и, конечно же, показать их брату. Ей доводилось видеть разные так называемые чайные церемонии и все имели какой-то свой шарм. Может быть, из-за того, что все пытались поразить своими навыками близнецом и старались показаться высшее мастерство, а может, потому что в каждом мире это действительно было уникальное зрелище, особенно если есть с чем сравнивать. Поэтому Люмин так внимательно наблюдала за каждым действием советника, не осознанно сравнивая с тем, что когда-то уже видела сама. Принцип заварки чая почти никогда не менялся: засушенные растения заливали кипятком в емкости, а потом разливали по чашкам всем желающим. Были еще всегда дополнительные модификации в зависимости от мира и даже обычаев внутри каждой страны, но сама суть оставалась неизменной. И прямо сейчас Педролино заваривал самый обычный, на её взгляд, чай, но при этом выглядел он весьма непривычно. В чае было довольно много различных лепестков, но жидкость в её пиале была почти прозрачной. Люмин недоверчиво и удивленно покосилась сначала на чайник, а потом на свой напиток, но тем не менее сделала глоток, и тут же удивленно посмотрела на свой чай. По виду у неё была будто бы вода налитая обычная, разве что имела какой-то непередаваемый и едва различимый оттенок. Но вкус был просто потрясающий. Насыщенный, с такими разными одновременно знакомыми и незнакомыми нотками, которые раскрывались постепенно. Определенно, чай в Каэнри'ахе был очень необычным и занял своё место в её сердце.

Девушка мягко улыбается в ответ Педролино и делает еще один глоток. Пожалуй, кроме вкуса на чаепитие очень влияла обстановка. Советник был весьма добр к ней и искренне старался ей не только помочь, но и показать то, что ему было дорого. И это многое стоило, потому что мало кто был настолько открыт к новому и дружелюбен. Да, местный король и вся элита были тоже весьма лояльны к ней и открыты, но был в них какой-то скрытых страх. Будто бы Люмин могла разрушить их привычный строй жизни. А Педролино был наоборот таким открытым и будто бы сам желал, чтобы хоть что-то изменилось, чтобы наконец-то кто-то вдохнул новую жизнь во всю страну. Это был удивительный контраст, и девушка отметила это у себя в голове, чтобы обязательно об этом потом спросить, если представится случай и их уровень взаимоотношений будет подходить к такому разговору. В конце концов, это их не последняя встреча и у них еще будет время, чтобы пообщаться и задать все интересующие вопросы.

— Снежная? Какое причудливое название для страны, да и по описанию там довольно сурово, что не очень вяжется с таким мягким названием. Мне кажется или именно цветок оттуда даёт такой насыщенный аромат чаю, я ведь права? Скрытый от чужих глаз, выросший в суровой непогоде он в итоге остается нежным не только визуально, но и по вкусу. Спасибо большое за чай, я давно не пила такие интересные напитки. Была бы рада к вам иногда заходить на чаепитие, если вы не против. Мы с братом много чего коллекционируем из других миров, поэтому я могла бы познакомить вас с техниками чайных церемоний других миров, может у меня даже завалялись какие-то интересные травы.

Она видит, как постепенно чужая маска потихоньку спадает, но на удивление там скрывается очень приятный и невероятно любопытный человек. Было ощущение, что перед ней недооценённый гений, который способен гораздо на больше вещей, чем ему позволено. Но Педролино был вынужден это скрывать, чтобы не нарваться на неприятности. Люмин привыкла за эти пару дней, что за чужой вежливостью и обходительностью скрывался страх, что каждое его слово может обернуться для него какой-то трагедией. Поэтому она так аккуратно вела себя и говорила, чтобы не подвести своих новых знакомых. Но Педролино так жаждал новых знаний и сильно отличался от всех остальных, кого ей довелось встретить в королевском дворце. Он явно знал об этом мире больше, чем кто-либо в Каэнри'ахе, но был довольно молчалив и аккуратен, как и все остальные. Но стоило ему дать уверенность в том, что их разговоры останутся только между ними, как он сразу преобразился с готовностью помочь ей. Понятное дело, что ему, как и многим другим, было интересно узнать что-то новое о путешествиях между миров, но при этом Педролино явно интересовался всем этим намного глубже. И это нравилось Люмин. Она видела в нём достойного собеседника, который не боялся задавать разные вопросы и быть также честным с ней, а это было особенно важным.

Поэтому ей так хотелось его приободрить. Отпив еще чая, который за какие-то минуты стал еще более насыщенным, непривычно вдарив в нос сильным цветочным ароматом, Люмин даже замирает на пару секунд. Цветы напоминают ей о брате, о том безоблачном будущем, которое они себе пророчили. Этот аромат напомнил ей родной мир и то время, когда они с Итэром еще были детьми. Удивительные ощущения, заставили её улыбнуться еще шире, а затем будто бы наконец-то расслабиться, отпустив груз, который всё это был на её плечах. Педролино был на её стороне, Его Величество готов был ей помочь, а значит брать обязательно найдется. И они снова будут вдвоем, но уже не против целого мира, а заодно с ним. Просто нужно еще немного подождать. Она отставила пиалу, и кивнула в ответ на слова советника, который так искренне пытался ей помочь. Люмин нисколько не сомневалась в том, что теперь с такой поддержкой всё получится.

— Спасибо большое за вашу поддержку и желание помочь, я обещаю насколько это возможно не предавать вашего доверия. Я вижу, какая обстановка в королевском дворце и понимаю, что подвергать кого-то риску — это слишком большая роскошь. Мне не хочется, чтобы из-за меня и моего брата у вас или кого-либо еще были проблемы. Мы прибыли в этот мир совсем с другой целью, поэтому мне не бы не хотелось доставлять еще больше неприятностей, чем имеется. К тому же, мне кажется Его Величество может лишиться очень важного человека в вашем лице, если вдруг узнает о наших разговорах. Увы, он пока еще не увидел вашего потенциала, но я уверена, что это еще впереди и он оценит по достоинству ваш труд. У Каэнри'ахе большое будущее пока есть такие люди, как вы.

Она снова возвращается к карте, рассматривая новые и необычные для неё страны. Ей всё больше интересно посмотреть на то, какие они вживую, и кто там живет. Какие люди, что им нравятся, как они выглядят, чем занимаются, во что верят. Люмин замирает перед полотном, а затем оборачивается к подошедшему Педролино, который с готовностью отвечает на её вопросы. Первый регион в списке — Мондштат. По описанию он ей уже нравился, да и если там очнется её брат, то точно придет в восторг. Итэр всегда был более свободолюбивый, так что точно смог бы найти общий язык с местными жителями. Она слушает внимательно и не перебивает своего собеседника, наблюдая за тем, как он очерчивает рукой на карте границы региона. На удивление он не ограничивается лишь городом, а цепляет довольно большую территорию, которая пестреет различными названиями и значками. Чужая история всегда нравилась Люмин, так что она с особым интересом вслушивается в слова Педролино, стараясь запомнить как можно больше. Всё-таки, девушка собиралась искать своего брата и ей нужно было больше информации.

Тем не менее, походу рассказа у неё возникли вопросы. Судя по крылатому знаку и причудливому названию в этом регионе повелевали ветром или чем-то воздушным. По крайней мере, это хорошо ложилось на историю про свободу и независимость. Ей было интересно так же ли совпадала география других регионов с их стихией, или это было не всегда. В след за Педролино она проводит рукой по карте, останавливаясь на названии города, который был так красочно нарисован на карте, но казался совсем небольшим, по сравнению с тем же главным городом Каэнри'аха. Она оборачивается к своему собеседнику, пытаясь сформулировать всю ту кучу вопросов, которые крутились в её голове.

— Анемо? Судя по значку региона это как-то связано с крыльями, а по вашему рассказу и с ветром. Жители этого региона могут управлять ветром? Или просто умеют летать?

Она вновь кидает взгляд на карту, пытаясь представить себе, что же за свободные люди живут в Мондштате. И смогли бы они с братом вписаться в их ритм жизни, или они слишком выделялись бы.

мы все потеряли что-то
на этой безумной войне

сакура много молчит, много курит и в последние дни этого много становится чересчур. у неё который день кружится голова, перед глазами разноцветные пятна, а от недосыпа круги становится почти такого же размера, как и у её мужа. впрочем, до уровня итачи ей еще очень далеко, хотя она уверено догоняет, заполняя любую свободную минуту работой и хоть каким-то занятием, чтобы не сойти с ума окончательно. это всё происходит под неодобрительные взгляды старшего учиха, но перечить он ей не смеет. то ли боится (чушь собачья, учиха итачи никого не боится), то ли понимает, что не имеет на это право, занимаясь точно таким же саморазрушением. каждый из них просто смотрит и молчит, потому что слов больше не осталось, как и сил их произносить. между ними тысяча не сказанных слов и молчаливое согласие связать свою жизнь друг с другом до самой смерти. эта идея ни у кого из них не вызывала восторга, а харуно лишь желание крушить всё вокруг, но в нынешней ситуации лучшего решения для них двоих просто не было. хотя пустить себе пулю в висок всё еще было не так уж и плохо, но у неё было отягчающее обстоятельство в виде голубоглазого и светловолосого чуда, которое каждое утро будило её с фразой, которая обнуляла всё.

— доброе утро, мамочка!

этот малыш ворвался в её жизнь настолько внезапно и в такой неподходящий момент, что иногда сакура думала, что его рождение просто подарок судьбы. она узнала о своей беременности стоя на краю пропасти, мечтая забыться в наркотическом и алкогольном забытье, потому что отец её сына был убит, а вместе с ним и её лучший друг, которого в последствии сакура будет узнавать в своем ребенке. эти несчастные две полоски не дали ей совсем сойти с ума, а потом события завертелись в какой-то дикий водоворот и за несколько лет в её жизни изменилось всё. постоянные вооружённые стычки в городе, попытки найти работу в этом хаосе. и наконец-то всё это привело её к учиха, и к кольцу на своем пальце. по правде говоря, эта история началась гораздо раньше, чем сакура неаккуратно залетела, и она была уверена, что после этого помолвка будет расторгнута. но итачи, надо отдать ему за это должное, не отказался от неё и ребенка, а наоборот принял и привел в свой дом, где в последствии маленького наруто полюбили все и каждый. даже ворчливый и вечно под чем-то саске относился к мальчику со всей теплотой, на которую он был способен. они никогда не обсуждали с сакурой смерть их лучшего друга, и причину по которой харуно приняла предложение от его старшего брата. сначала было не до этого, а потом просто сознательно избегали пересекаться друг с другом, потому что всё было и без того сложно, чтобы еще пытаться обсудить отношения друг с другом. будущей учиха хватало и того факта, что у неё не очень клеилось общение с её женихом и это было гораздо важнее, чем пытаться добиться что-то от саске.

сакуре не нравится в итаче всё: его способность всё понимать без слов, раздражающая привычка щелкать её по лбу, и это дурацкое всепрощение. но самое главное - это не саске. это всего лишь его старший брат, который объективно был во всём лучше младшего. и, может быть, если они были одного возраста и хорошо общались, то между ними что-то и было. ну, и если харуно имела между ног член. последнее было решающим фактом, который мешал принять брак. сложно было отыгрывать хоть какие-то чувства и уважение к своему мужу, когда ты прекрасно осознаешь, что не просто не в его вкусе, а в целом для него никогда не будешь интересна. разве что в каком-то дружеском смысле, или родственном.

соглашаясь на его предложение, ей казалось, что она буквально соглашается выйти замуж за своего родственника, но никак не за мужчину. итачи был потенциально идеальным мужем: вежливым, добрым, обходительным и безумно любящем её сына. но во всех его действиях всё еще скользила холодная отстраненность, с которой он смотрел на неё в день их первой встречи. сакуре было тогда пятнадцать и она смотрела влюбленными глазами лишь на младшего учиха, который соизволил привести её на пару с наруто к себе домой, чтобы познакомить друзей с семьей. итачи тогда только вежливо улыбнулся в знак знакомства, и в следующий раз они встретились уже через несколько лет. с того момента в его глазах лишь добавилось еще больше обреченности и вымученной вежливости. спустя столько лет его взгляд, конечно же, смягчился, но всё равно он всё еще смотрел на неё так же, как и в её пятнадцать: как на одноклассницу своего младшего брата, которая ничего не понимает в этой жизни.

вот только с того момента харуно успела потерять любимого человека, самого близкого друга, родить ребенка, поучаствовать в нескольких массовых митингах и столкновениях с полицией и не только. а еще обручиться и выйти замуж. и её безумно раздражало, что он всё еще видел в ней маленькую девочку, которая ничего не понимала в этой жизни. сакуре казалось, что она заслуживала хоть какого-то уважения и доверия к себе, но итачи либо не хотел этого показывать, либо не испытывал таких чувств. харуно знала, что он её никогда не полюбит, как девушку, хотя сама всё чаще задавала себе вопрос, а любит ли она его, но даже без возвышенных чувств между людьми могло быть много еще чего. между ней и итачи были пропасть, которая то сокращалась до маленькой трещины, то разрасталась так сильно, что это казалось концом всего. в её отношениях с саске тоже были такие качели и эмоциональные горки, но они соответствовали их возрасту и окружающему миру, потому что много кто переживал подобные нездоровые взаимоотношения. они были подростками со своими проблемами, любовными треугольниками и безответными влюбленностями. так и должно было быть у подростков, но когда тебе уже больше двадцати пяти, то хочется большей стабильности. а в жизни сакуры не было ничего более стабильного, чем кромешный хаос и улыбка сына по утрам. отношения с итачи были похожи на какую-то странную игру, правила которой ей никто не объяснил и ей приходилось идти вперед просто на ощупь. и иногда ей казалось, что каждый её шаг лишь отдаляет старшего учиха от неё, не позволяя им сблизиться даже как друзья, не говоря уже о чем-то большем. и о вот о каком браке могла идти речь с такими-то отношениями?

харуно докуривает очередную сигарету, а затем выбегает под проливной дождь. смена в больнице закончилась полчаса назад, но возвращаться домой абсолютно не хотелось даже ради сына. в особняке учиха последнее время было непривычно тихо и мрачно. обстановка в токио с каждым днем становилась всё более напряженной, поэтому фугаку-сан постоянно проводил время в отделениях полиции. его жена микото осталась без работы и всё свободное время посвящала маленькому наруто, потому что у сакуры были постоянные смены в больнице. это была единственная радость для всех доме, а звонкий детских смех вызывал у каждого невольную улыбку, снимая хоть какой-то градус напряженности. впрочем, это не сильно помогало саске или итачи, потому что первый постоянно пропадал неизвестно где, игнорируя всю семью, а его старший брат также поселился на работе, как и его отец. и по итогу сакура оставалась одна в чужом доме, который всё пытался стать ей родным. и желание туда возвращаться каждый раз стремилось к нулю. тем не менее, мысли об улыбке сына и его фотография на заставке телефоне, всё-таки заставляли харуно ехать домой.

люди в токийском метро выглядели с каждым днем всё более запуганными и мрачным, а их количество сокращалось. поздним вечером с работы возвращалось считанное количество людей, но харуно никогда не боялась так поздно ехать домой. во-первых, у неё всегда при себе было оружие в виде ножа бабочки, во-вторых постоять за себя она могла отлично. да и в целом, девушка была довольно известной личностью в городе, которую сомнительные личности обходили стороной. пусть даже это был негласный приказ от тех же акацуки, но её не трогали и было лишь вопросом времени, когда это поменяется. но пока сакура не слишком боялась за свою жизнь. ей было нечего терять и даже если с ней что-то случится, она знала, что её сын не останется один, потому что итачи мог сколько угодно с холодом смотреть на неё, но харуно видела как он смотрел на маленького наруто. и этот взгляд говорил больше, чем все его непроизнесенные слова.

она довольно быстро добралась до дома, в котором как и всегда не горел свет. судя по времени микото уже должна была уложить наруто спать и сама лечь, не дожидаясь никого из членов их немногочисленной семьи. дождь в их районе превращается в мелкую и противную морось, так что девушка прячется под козырек ворот и щелкает зажигалкой, затягиваясь очередной сигаретой. когда-то на этой улице жило много разных семей, а теперь осталось лишь несколько включая учиха. когда-то здесь было светло по вечерам, а у этих самых ворот сакура плакала из-за очередной дурацкой выходки саске, который снова сделал ей больно. а теперь она тут курит и называет этот дом своим. отвратительная ирония судьбы.

даже сквозь шум дождя можно было расслышать чужие шаги, поэтому харуно сначала услышала итачи, а затем его увидела. идеально чистое черное пальто, небольшой зонтик и усталость граничащая с бессилием на лице. он останавливается рядом с ней, и сакуре на пару секунд перехватывает дыхание. в какой-то параллельной реальности они, наверное, счастливы в браке и не улыбаются друг друга натянуто, но в этой между ними пустота, которая вновь увеличивается. харуно выдыхает дым наружу, а затем зачем-то начинает говорить, хотя всегда предпочитает молчать.

— я думала ты не вернешься до завтра.

я думала ты никогда больше не вернешься.

сакуре одновременно хочется сказать ему столько всего и не говорить ничего. в этом чертовом молчании эмоций было намного больше, чем в каждом их диалоге. даже если он никогда её полюбит, то они уже были связаны настолько сильно, что никто и ничто не сможет это разрушить. вот только харуно устала от этой тишины между ними.

— наруто, он пропал.

её наруто. её маленький сын, который так напоминал ей погибшего лучшего друга не только именем, но и всем остальным. золотистые волосы, яркие голубые глаза - наследие от мертвого папочки. иногда у неё спрашивали про отца, намекая, что это вполне мог быть узумаки, но харуно лишь отшучивалась, говоря, что её сын просто похож на своего названного дядю. он стал её спасительным кругом и пусть она не хотела травмировать его своими проблемами, но её маленький сын был слишком умный для своих лет. наруто обнимал её также крепко, как и когда-то его тёзка, обещая невыполнимое. и сакура верила своему ребенку, поэтому продолжала бороться и не сдавалась только ради него. он был её маленьким миром в этом хаосе, а сейчас у неё его отобрали. просто забрали без предупреждения, не давая даже шанса изменить что-то. маленький наруто был ни в чем не виноват, но почему-то его приговорили к наказанию без суда и следствия. у неё просто снова забрали её опору и смысл жизни, оставляя в очередной раз с бесчувственным учиха под боком, которому было плевать. также, как и стало плевать саске, который сидел рядом и видел, как узумаки пристрелили.

сначала сакуре кажется, что она задыхается. а потом у неё действительно пропадает весь воздух из легких и она забывает как дышать. у неё в груди давно тлеющее пламя разгорелось в одну секунду, заполняя всё едким дымом, от которого не спастись. ей хочется кричать, бить кулаками по стенам, столешнице, топать ногами по плитке и кричатькричать. она хочет что-то сказать, но вместо это лишь открывает и закрывает рот, словно выброшенная на берег рыба. весь её отчаянный крик боли застревает спазмом где-то внутри горла, не пропуская ни звука наружу. внутри себя харуно уже истерично бьется в истерике, отчаянно крича, но снаружи у неё даже нет сил поднять глаза обратно на итачи, которые она опустила сразу же, как только он заговорил. сакура не знала чего боялась больше: увидеть там отражение собственной боли или не увидеть ничего. в какой-то момент она резко поднимает голову и встречается с пустотой в чужих глазах.

как будто ничего не случилось.
как будто не её мир сейчас рухнул.
как будто ему плевать.

бывшая харуно даже не чувствует, как ладонь обжигает боль от пощечины, потому что никаких чувств не осталось. чашка в другой руке дергается, проливая на белоснежный кафель черный кофе без сахара, обжигая кожу. на идеальных джинсах итачи проявляются темные пятна, но какая кому разница. ей всего лишь интересно, а почувствовал ли итачи обжигающую боль от её удара, или нет. но в его глазах ничего не меняется и это служит каким-то спусковым крючком для всего того, что было долго в сакуре. вся её обида на несправедливую смерть наруто и дейдару, на отсутствие поддержки со стороны саске, за безразличие итачи к ней, за неспособность дать наруто лучшее будущее - это всё вдруг сдетонировало просто из-за одной искры. сакура даже не думает о том, что может пожалеть о своих действиях, потому что хуже не будет. ей не сделать больнее, чем есть сейчас. она вскидывает голову и смотрит на итачи глазами полными слез, которые замутнили картинку, но на бледном лице итачи четкий алый след её маленькой ладошки, но ему всё так же всё равно.

вот и ответ на её вопрос, а почувствует ли он хоть что-то, если она его ударит. учиха итачи просто продолжает смотреть на неё также, как десять минут назад у ворот. как будто бы за это время мир не перевернулся с ног на голову. у неё в голове пустота и белый шум, потому что ей всё еще нечего сказать только кричать и кричать, пока голос не исчезнет совсем. ей кажется, что этот удар должен был выпустить из неё всё, но ей всё еще мало. предохранитель в голове перегорел, поэтому голос в голове не кричит на ультразвуке, что бить самого итачи это плохая идея. особенно дважды. впрочем, предохранителем отлично работает сам учиха, ловко перехватывая её руку вкладывая в ладонь что-то тяжелое. она не слышит его слова, потому что ей плевать, но слух цепляется за знакомое имя, а затем пелена злости и отчаяния потихоньку спадает. он отпускает её руку, и сакура пытается вспомнить, а когда последний раз у них был настолько близкий физический контакт друг с другом и никак не может вспомнит. как и кольцо на своей ладони, которое было так болезненно знакомо.

дейдара был хорошим. он любил её очень странной любовью, всё никак не мог определится, кого трахать ему нравится больше. сакура довольно быстро просекла, что ничего хорошего ей это не принесет, но заканчивать отношения не спешила. с ним её жизнь была похожа на всё такие же американские горки, как и с саске, но только была более взрослая версия с проблемами, которые как раз подходят для двадцатилетней девушке. это когда ты осознаешь, что твой молодой человек мало того, что спит со старшим братом твоего бывшего, так еще и состоит в преступной организации, которая отняла у тебя твоего самого лучшего друга и чуть не убила тебя саму. в день их расставания кричала до хрипоты в горле и боли в груди, потому что поверить в причастность дейдары ко всему было сложно. он клялся, целовал ей руки, вкладывал это проклятое кольцо в зажатую ладонь, уверяя, что он с этим всем не связан и ничего не знал. она даже почти поверила настолько, что позволила себе последнюю слабость. после их прощального секса она никак не ожидала увидеть две полоски на тесте, а затем услышать, что отца её ребенка где-то пристрелили. ей никогда не обещали воздушных замков, но лежащее на ладони кольцо напоминало о том, что могло быть и не случилось.

как и с итачи. они ведь все могли быть другими людьми, у них могло не быть всех их травм, которые сделали из них поломанных людей без будущего. учиха старший мог не смотреть на неё пустым взглядом, а сгенерировать хоть немного эмоций, но не мог. и сакура как бы не хотела не могла его винить за это, потому что знала, что стоит за всем этим. но от этого боли внутри меньше не становилось. она выдергивает свою руку из крепких пальцев итачи, надеясь, что на коже останутся синяки, как напоминания ему о том, что он бесчувственный козел и не умеет себя контролировать. ей хочется кричать на него, но почему-то вместо этого сакура говорит поразительно тихо.

— серьезно, итачи? ты, мать твою, сейчас серьезно? мне плевать на чертово кольцо, на тебя, на весь сранный токио, но не на своего сына. и ты мне говоришь всё это таким будничным тоном как будто ничего не поменялось? я... иди нахер просто.

она хочет швырнуть проклятое кольцо дейдара прямо в измельчитель мусора в раковине, но не успевает, потому что раздается звонок в дверь, который пробирает её до самых костей. действительно, у них же планировались внезапные гости. очередной друг итачи на которого ей плевать. сакуре неистово хочется ударить своего мужа еще раз, потому что его поразительно спокойный тон выводит из себя. он хочет, чтобы она оставалась спокойной, пока её сын похищен и неизвестно живой или нет? пожалуй, учиха был настоящим садистом. его рука на её локте сжимается опасно крепко, заставляя её дернуться и посмотреть на него вполоборота с такой ненавистью, что если бы можно было убивать взглядом, то он был бы покойником еще пару лет назад. вместо этого она дергает рукой, освобождая его, а кольцо дейдары надевает демонстративно на палец рядом с обручальным от итачи. ему плевать, а она хочет позлорадствовать, потому что иначе вся её боль вырвется наружу и тогда у неё просто не будет сил для поиска наруто.

сакура крепко сжимает руки, чувствуя как ногти впиваются в кожу, оставляя красные полумесяцы. кажется, у неё там скоро образуются шрамы от того, как часто она подобным способом себя успокаивает. натянуть на себя улыбку, когда в глазах до сих пор слезы было сложно, поэтому у неё даже не было в планах пытаться это сделать. харуно лишь ловко вытаскивает из-под раковины половую тряпку, вытирая ногой остатки кофе. ей уже не хочется его допивать, так что кружка отправляется в раковину. если бы в доме был алкоголь, то сакура с радостью выпила виски со льдом, но в городе с хорошей выпивкой проблемы. она смотрит на итачи и пытается вызвать к нему хоть какие-то эмоции, но внутри только кричащая пустота. сакуре очень хотелось бы испытывать к учиха хоть одну сотую того, что она когда-то чувствовала к саске или дейдаре, но всё что у неё получается это тихо любить и громко ненавидеть.

— о, мы поиграем в нашу любимую игру «мы нормальная семья»? тогда тебе придется быть более вежливым со своей женой, итачи. — сакура скалится в подобие улыбки, а затем идет в коридор открывать дверь, но замирает в проеме: — где микото-сан? с ней всё в порядке?

не то чтобы ей сильно интересна судьба матери её мужа, но микото действительно была единственной, кто был добр к ней в этом доме и выражал хоть какие-то эмоции. так что хотелось, чтобы она была в порядке, но это уже были проблемы итачи. сакура идет к двери чисто на автомате, а в голове какой-то хаос. она понимала, что её сын в опасности, но у неё будто резко выключили все чувства, которые пару минут назад грозились прорваться наружу. этот пустующий взгляд итачи был подобно сильному транквилизатору, когда ты ничего не чувствуешь, но всё прекрасно понимаешь. щелчок замка, скрип двери и перед глазами очередной кто-то из учиха. темные волосы, характерная усталость в глазах и полное отсутствие эмоций. нужно спросить у итачи,  семейная ли черта, что все представители клана выглядят как аутисты, или хоть кто-то выглядят адекватным. у харуно даже нет сил проявлять привычную вежливость к кому-то, кто старше её. она лишь кивает и берет пальто, просачиваясь между шисуи и дверью, кидая ему пару фраз через плечо.

— я учиха сакура. итачи на кухне, располагайся.

дверь за ней закрывается и она видит толику удивление в чужих глазах, что заставляет её усмехнуться. не уж-то хоть у кого-то есть чувства в этой треклятой семьей. сигаретный дым обжигает легкие, а холодный ветер пробирает до самых костей. завтра вполне можно проснуться с температурой, но сакура не уверена, что до завтра она в принципе доживет.

харуно считает про себя насколько она и задерживает дыхание, притворяясь, что всё в порядке. счет сбивается после 60, потому что голос шисуи раздражает её слишком быстро. он в целом бесит её и ни один учиха не вызывал столько неприязни. мужчина перед ней кажется слишком идеальным, а улыбка такой дебильной и неуместной. и больше всего раздражает то, как на него смотрит итачи, как на долбанного святого, как будто перед ним единственный лучик света во всей жизни. где-то в глубине души она завидует этому уставшему человеку, потому что её «муж» никогда не будет смотреть на неё таким же взглядом. на неё никто так уже не посмотрит, и харуно казалось, что уже смирилась с этим фактом, но она не думала, что кто-то может заставить итачи испытывать хоть какие-то эмоции. она подмечает, как учиха напрягается, как кидает короткие взгляды на сидящего перед ним шисуи, будто бы не веря в то, что он действительно здесь. сакуре очень не хочется разбираться в семейных драмах учиха, и, может быть, она спросит об этом когда-нибудь потом. прямо сейчас ей было нужно сосредоточиться на желании спасти сына, а не на внезапной ревности к шисуи. последний пытается подобрать ключик к ней и расположить к себе, но бывшая харуно слишком устала от подобных игр, поэтому огрызается и не скрывает свою неприязнь к человеку напротив.

— спасибо за ценное знание, мог бы им поделиться чуть пораньше, например, на нашей свадьбе.

она хмурится от того, что в словах проскальзывает собственная непонятно откуда взявшаяся ревность. это последнее о чем ей хочется сейчас думать, поэтому сакура считает для себя обмен саркастичными замечаниями завершенным, и вслушивается в то, что говорит шисуи. и ей бы очень хотелось рассмеяться и сказать, что всё это полный бред, но она учла довольно давно: учиха врали много и часто, но когда говорили правду это очень легко считывалось. никто бы из них не стал врать о таких вещах. и сейчас у мужчины было такое лицо, что сомневаться в искренности его слов было сложно. да и снимки на столе были довольно убедительными, и они добивают её окончательно.

сакуре кажется, что она задерживает дыхание уже непроизвольно и отсчитывает до 100, а затем с шумом вдыхает воздух сквозь зубы. ей отчаянно не хотелось верить человеку, которого она видела в первый раз в своей жизни, потому что это же саске-кун. её чертов саске мать его кун, с этой ужасно красивой самоуверенной улыбкой. её первая любовь, парень, сексуальный партнер, её первое почти всё. он забрал все первые места, кроме кольца на пальце, потому что здесь его очень обскакал старший братец, не оставив харуно другого выбора. сакура любила младшего учиха так отчаянно сильно, что готова была простить ему всё. по крайней мере ей так казалось до этой минуты, а затем в голове будто бы кадрами из кинохроники проявилось всё то, что сакура так отчаянно пыталась игнорировать.

он никогда не любил её, а лишь позволял ей это делать, теша свое самолюбие. между ними была связь, дружба, привязанность, но никогда не любовь. учиха в целом не слишком способны любить, как показывает практика, поэтому удивляться тут было не чему. саске разбили также, как и её, но он нашел спасение в наркотиках, когда у сакуры был целый мир под боком в лице голубоглазого наруто. видимо, младший учиха просто не мог позволить, чтобы девушка любила кого-то больше, чем его, или ему просто настолько хотелось очередную дозу. любой вариант разбивает остатки её сердца вдребезги, но для саске это последний раз. больше прощать сакура него не будет, и ей даже думать не хочется о том, что она с ним сделает, когда они найдут наруто. она даже не думает, что может быть если, потому что тогда итачи останется счастливым вдовцом и может флиртовать с любовью всей своей жизни сколько угодно. перед этим харуно заберет с собой на тот свет и саске. это вряд ли сильно расстроит его старшего братца, но жизнь точно усложнит.

ей не хочется слышать правдивый ответ на вопрос, почему её друг так поступил, поэтому харуно лишь сильнее сжимает кулаки. у неё нет сил больше ломаться, плакать и кричать. будто бы переключатель на эмоции сломался, замерев на черте «выкл». она молча слушает весь рассказ до конца, и даже не успевает озвучит свой вопрос, когда рядом раздается спокойный голос итачи. сакура вздрагивает и смотрит на него так, будто видит в первый раз, потому что осознание предательства бывшей любви всей жизни ударило по ней так сильно, что из головы вылетело, что рядом всё еще сидит второй учиха. он не смотрит на неё, и играет в какие-то одному ему известные игры, но в груди разливается тепло и губы дергаются вверх. харуно знает, почему её муж так делает, и это вовсе не из-за страха её потерять, а потому что ему не хочется потом разгребать проблемы, которые сакура обязательно создаст. но тем не менее, чувство благодарности всё равно проявляется, поэтому она продолжает молчать, хотя тишина её раздражает. в знакомых и одновременно чужих глазах шисуи ничего не прочесть, и сакура догадывается, что вся идея ему не нравится. не то чтобы ей нужно было его одобрение идти спасать сына, но у него была информация, и с этим фактом надо считаться. сама ситуация, в которой ей приходилось считаться с мнением учиха раздражает до невозможности, и она сжимает кулаки так сильно, что неровные края ногтей больно врезаются в кожу. где-то на периферии сознания мелькает мысль, что нужно сделать косметический маникюр, чтобы не порезать наруто. и в этот же момент шису нарушает молчание.

его голос приторно вежливый с нотками заботы, но девушка не верит ни единому ему слову, но вежливая улыбка всё равно появляется на её лице. в конце концов, теперь у неё фамилия учиха и нужно было соответствовать этому статусу. сакура кивает в ответ на все любезности, но абсолютно их не слышит. ей надо каким-то образом дожить до утра и не сойти с ума. она благодарит гостя сухим спасибо, и уходит на кухню. отстранено замечает, что на кухне какой-то бардак и микото, когда вернется никаких если будет недовольна. но еще больше её приведет в бешенство тот факт, что харуно курит прямо в помещении. она щелкает зажигалкой, затягивается так глубоко, что голова начинает кружиться, а в горле неприятно першит. она не любит свою новую губительную привычку, будто бы ей мало было любви к учиха, но ничего не может поделать ни с первым, не со вторым.

за спиной слышатся шаги, и сакура даже не пытается убрать сигареты или сделать вид, что не курит. наоборот, разворачивается и затягивается также сильно, как и в первый раз, глядя в спокойное лицо напротив. волна злости к итачи прошла, оставив лишь пустоту. ей не стыдно за то, что подняла на него руку, и едва заметная красота на лице напоминает о том, что удар у неё всё еще сильный. у неё действительно есть много вопросов к нему, но она озвучивает совсем не их, потому что знает итачи: он обязательно попробует её отговорить от этой идеи, хоть и знает, что это бесполезно.

— я иду с тобой.

сакура не просит, не спрашивает, нет. она говорит это таким безапелляционными тоном, что единственный вариант для неё не пойти — это если итачи её пристрелит прямо на месте, потому что в любом другом случае она найдет способ последовать за ним. и дело было даже не в треклятом кольце на безымянном пальце руки, которое тонкой серебряной нитью связала их судьбы, нет. там где-то решалась жизнь её сына и никто не мог остановить мать, желающую спасти своего ребенка. к тому же, у неё было время пересмотреть свои жизненные ценности и стать более полезной. пистолет в спальне успокаивал своей прохладной поверхностью после ночных кошмаров. кажется в какой-то прошлой жизни именно дейдара научил её стрелять, отведя на какое-то свидание в тир. сакура злилась, и ей больше было по душе стукнуть чем-нибудь тяжелым, но в новых реалиях вести ближний бой было слишком дорогим удовольствием. да ей было далеко до талантов итачи, но бесполезной она больше не была.

— я не хочу знать, кем был для тебя шисуи, кто он, почему появился именно сейчас. твоя личная жизнь меня не касается, — сакура истерично вздыхает, понимая, как это глупо звучит от официальной жены, но продолжает: — когда мы спасем наруто поблагодари от моего имени, но видеть его в нашем доме я больше не хочу. можешь делать с ним что угодно и где угодно, но не здесь. хочешь крутить интрижку будь добр делать это не на моих глазах.

пожалуй, все-таки она ревновала и ничего не могла поделать с той обжигающей болью внутри себя. ей еще не было даже тридцати, а вся её жизнь долбанный цирк уродцев и у неё не было сил скрывать свои переживания.

у неё просто больше не было сил, и никто не собирался ей помогать с этим.

Сара смотрит на стекляшку в своей руке, которая когда-то сверкала ярким золотистым свечением, и не может понять, какого черта она делает. Ей не нужно было приходить и отдавать глаз бога лично, и извиняться перед каждым жителем Инадзумы тоже не надо, но генерал комиссии Тэнрё всё равно продолжала ходить от дома к дому, возвращая то, что не так давно отобрала. Ей было сложно, потому что каждый такой визит сопровождался чаще всего ехидными комментариями или надменными взглядами, но она стойко выносила всё это, потому что воспринимала как искупление за свои ошибки. За свою слепую веру, которую ничто, казалось быть, не могло сломить. А по итогу все её взгляды рассыпались, как карточный домик из-за предательства, которое она никак не ожидала. Пожалуй, именно из-за тяжелой обстановки в клане, Сара бегала и раздавала отобранные глаза бога, потому что не могла находиться там, где всё было пропитано ложью. Да и не сказать, что все в семье поддерживали её мнение, потому что некоторые до сих пор думали, что Такаюки поступает правильно, вступив в сговор с Фатуи. Впрочем, всех несогласных ждало разбирательство в суде, а сама Сара пыталась отмыть такой позор не только со своей семьи, но и с себя. А еще попутно всё-таки разобраться в своих чувствах по поводу всего происходящего.

Отмена Указа не была неожиданностью, потому что после вскрывшейся правды о предательстве, Кудзе понимала, что это был вопрос времени, когда Её Превосходительство передумает. Но всё равно это было ударом по всему тому, во что верила девушка. Свято уверенная в правоте Сегуна, она пыталась теперь понять, как жить с мыслью, что даже божества могут ошибаться. И не значило ли это, что нужно быть менее доверчивой и больше использовать критическое мышление. Это было сложно, но возвращение глаз бога их обладателям помогало. Каждый раз принося свои искренне извинения за доставленные неприятности, Сара чувствовала, как постепенно сама меняется. Не все люди встречали её радостно и не сразу даже верили в то, что их собственность возвращается к ним. Некоторые едва ли скрывали свое желание воспользоваться глазом бога и отомстить, но стража следующая за Сарой по пятам выглядела достаточно внушительно, чтобы никто не пытался открыто противостоять.

Никто, кроме одного единственного человека, чей глаз бога сейчас лежал в руках Сары. Она помнит день, когда пришла его забирать и, честно говоря, не думала, что это обернется для неё такой головной боль. По-хорошему Аратаки Итто стоило тогда арестовать по многим причинам, но Кудзе посчитала, что парню достаточно будет и потери глаза, но ошиблась. С того самого момента этот псих преследовал её везде в попытках вызвать на какую-то там дуэль. И боже как он её раздражал. Своей настойчивостью, упрямством, игривостью и позитивом, который просто нельзя было игнорировать. Он был шумный, слишком громкий, слишком высокий по сравнению с Сарой. А главное он был везде. Кажется, этот паренек поставил своей личной целью достать её, но вывести на эмоции девушку было не так-то просто. Но Итто не сдавался, поджидая её в разных местах, каждый раз настаивая на поединке, чтобы вернуть свой глаз бога. В отличие от многих других людей, которые будто бы потеряли себя, когда их глаз забрали, Аратаки не изменился совсем. Может быть, где-то внутри, но Саре было откровенно всё равно, да и тратить своё время на то, чтобы разбираться в чьих-то душевных переживаниях. В какой-то момент девушка перестала появляться в городе, потому что начались особенно жесткие стычки с сопротивлением, а потом закрутилась вся эта круговерть с Путешественником, а потом...

А потом её поставили перед фактом, что глаза бога надо вернуть. И это жуть как разозлило, потому что она всё это время, как последняя идиотка каждому рассказывала о том, как это важно для Её Превосходительства, как Индазуме нужна эта Вечность, и как сильно она сама, Кудзе Сара, в это верит. А в итоге её оставили без всего: люди, которых она называла семьей оказались предателями, которых ненавидят все; стремление к Вечности оказались слишком идеализированными, а глаза бога оказались нет уж и нужны Сегуну, которая в целом прекратила контактировать с внешним миром. И это раздражало. Вместе со всеми сочувственными и ехидными взглядами от каждого, перед кем Саре пришлось извиняться. Она до последнего оттягивала момент, когда ей придется вернуть глаз Итто. С момента её возвращение в город и отмены Указа он прекратил свои доставания, видимо, ожидая своей триумфальной победы над Сарой. Можно было отправить солдат отдать ему глаз, но прослыть трусихой не хотелось. А ведь Аратаки обязательно бы всем рассказал, что генерал комиссии Тэнрё трусиха и ей не хватило смелости отдать глаз лично. Даже от одной этой мысли, Сара чувствовала злость, которая бурлила в ней, ища выход наружу, но не находила. Радовать этого мерзавца своими неудачами она не собиралась.

Замерев недалеко от небольшого дома в тени большого дерева, Сара издалека наблюдала за тем, что там происходило, пытаясь заставить себя сделать всё то, что собиралась. Из-за того насколько унизительно для неё всё это было, она даже отпустила охрану решив, что этот диалог должен пройти без посторонних глаз. Да и в прошлый раз Аратаки устроил такое шоу, над которым до сих пор хихикают все солдаты. А сейчас совсем другая ситуация, и Сара боялась представить, что этот чудак может выдумать на этот раз. Извиняться перед Итто был непросто мучительно тяжело, а скорее невозможно. Ей буквально нужно было переступать через себя, перекраивать себя заново, наступить на горло собственным взглядом. И это было ужасно. Хуже ситуации нельзя было придумать, но Кудзе понимала, что только так сможет отмыть позор со своей фамилии хотя бы перед самой собой. Она вытерпит все его насмешки достойно, а потом устроит налет на несколько лагерей хиличурлов в округе, пока не отпустит злоба. Да, именно так и поступит, а сейчас нужно было заставить себя подойти к этому обветшалому жилищу и постучаться. Может, его нет дома и тогда достаточно будет оставить глаз бога с запиской. Сара с глухим стоном закатила глаза, понимая, что если Итто нет дома, то ей нужно будет прийти еще раз, потому что только личное вручение считается за выполнение. Иначе, если глаз бога будет утерян, то обвинят в этом её, а ей больше никогда не хотелось пересекаться с этой пародией на человека. Чертовы они.

Вздохнув и собравшись с силами, Сара решительно направилась к дому, хотя с каждым шагом желание развернуться и сбежать становилось сильнее. Она не понимала природу своих эмоций по отношению к Итто, как и своего лютого раздражения. И если раньше Кудзе всегда разбиралась в своих эмоций, чтобы в последствии их не испытывать, то пытаться понять причину такой реакции к Аратаки ей не хотелось. Что-то подсказывало ей, что копаться в этом будет плохой идеей, которая принесет больше проблем, чем решение насущных. А игнорировать происходящее было отличным выходом. К тому же, Сара не собиралась больше никогда сюда приходить, а если и пересечется еще с Итто, то только чтобы наконец-то запихнуть его в тюрьму не более. И ей очень хотелось побыстрее покончить с возвращением глаза бога. Поэтому подойдя к двери, девушка не дала себе и секунды на подумать, и громко постучала в дверь. Ответа не послышалось, поэтому она постучала еще раз, сопроводив это не менее громким голосом.

— Аратаки Итто именем Её Превосходительства всемогущего Наруками Огосё, приказываю тебе открыть дверь.

По ту сторону что-то зашуршало, с грохотом упало, послышался приглушенная брань, а затем послышались шаги, каждый из которых будто бы вбивал по гвоздю в гроб с самооценкой Сары. Распахнутая дверь, которой её чуть не пришибли, стала финальным ударом, потому что Кудзе готова была швырнуть в него его бесполезную стекляшку и убежать куда-то, лишь бы не выслушивать всё то, что будет дальше. А ни к чему хорошему она не готовилась. Тем не менее, Сара приняла максимально недовольное и серьезное лицо, хотя сам Итто выглядел сначала слегка озадаченным, но затем на его лице расплылась ехидная улыбка, которая так её бесила. От одного взгляда на него ей уже хотелось достать лук и расстрелять весь колчан стрел. Но это было непрофессионально, как бы он её не раздражал. Вздохнув, Сара протянула глаз бога вперед, а затем поклонилась настолько низко, насколько могла себе позволить, чувствуя себя максимально униженной.

— Я Кудзе Сара генерал комиссии Тэнрё приношу свои извинения от своего лица и от лица Её Превосходительства всемогущего Наруками Огосё, электро Архонта Инадзумы, Райден Сегуна Инадзумы за то, что отобрала твой Глаз Бога. Он по праву принадлежит тебе, поэтому возвращаю его тебе.

Сара резко вдыхает воздух, понимая, что выдала всю эту речь на одном дыхании, но почему-то Итто не спешил забирать свою стекляшку из её рук. И как же это бесило! Неужели он не был рад? Или хочет еще позлорадствовать? Будто бы у неё было на это время. Она как дура стояла перед ним с вытянутой рукой, а он даже не собирался ничего делать. Да что с ним не так? Кудзе прямо чувствовала, как вокруг неё постепенно начинает собираться электро энергия от всей той ярости, что кипела внутри. Поэтому она протянула руку с глазом еще дальше, буквально тыча ей в его пресс (почему нужно ходить полуголым, черт возьми).

— Забирай, у меня других дел полно.

Иногда ей казалось, что она разговаривала с ребенком, а не со взрослым лбом, который был еще выше её на полторы головы. Итто вёл себя как пятилетний малыш, который не очень улавливал, что происходит в мире, и делал всё чисто на эмоциях. Это заслуживало похвалы, что спустя столько лет жизни и множество испытаний он всё еще умудрялся сохранить в себе эту детскую живость и эмоциональность. Но вместе с этим Саре казалось, что он еще и в развитии остановился где-то в том же возрасте, потому что иначе его поведение было сложно объяснить. Он даже ни на секунду не задумался о целесообразности проведения боя и об его условиях. Она могла предложить что угодно и Итто просто бы сказал да. Это было безрасудно и абсолютно нелогично. Он даже не пытался оценить силы, просчитать все возможные варианты и попытаться изначально занять более выгодную для него позицию. Итто просто не думал, а лишь делал, оценивая произошедшее уже после.

Это самоуверенность граничащая со слабоумием просто поражала и немного вызывала зависти. Аратаки был простой и не притворялся кем-то, не боясь показать глупым или смешным. И чем больше Сара смотрела на подобное поведение, тем сильнее завидовала ему. Она всегда старалась быть лучшей из лучших, поэтому не могла себе позволить совершить ни малейшей ошибки, в отличии от Итто, который буквально шел напролом. Для неё это было хуже смерти, поэтому ей было так тяжело извиняться и отдавать обратно глаза бога. Каждый человек был словно напоминанием о том, что Сара глубоко заблуждалась в своей вере и все её действия — одна большая ошибка. И с другими людьми ей было проще, потому что они всё еще видели в ней генерала, пусть и оступившегося. Итто же видел в ней обычную Тенгу, которая ошиблась и должна поплатиться за свои действия. И он не примет её извинения пока не проиграет или не выиграет в честном бою. Пока другие молча забирали у неё глаза бога, а затем за спиной поливали грязью, Аратаки просто требует возместить ему ущерб, пусть и в весьма специфичной форме. У него всё было предельно просто, и это пугало Кудзе. Она не отвечала до этого за свои действия, а сейчас её буквально вынуждали. В одном она была уверена: у неё не было права проиграть и в этот раз. Здесь и сейчас она отстаивала своё право на внутреннюю свободу и возможность совершать ошибки. Может Итто и не вкладывал никакого смысла в этот поединок, но Саре было это важно. Даже, может важнее, чем она могла себе представить.

Генерал сжала руки в кулаки, а затем глубоко выдохнула, стараясь проигнорировать оценку своей внешности от Они, который выглядел так будто недавно вылез из ближайшей пивнушки, где пил последние несколько дней не просыхая. Итто выглядел откровенно говоря не очень, но даже в таком виде нельзя было отрицать, что он был весьма мужественным и симпатичным парнем. В те моменты, когда его рот был закрыт, потому что стоило ему его открыть, как вся красота пропадала. Кто такая Мисс Хина, Сара знать не знала, а вот сравнение с госпожой Гудзи больно ударило по её самооценке. Кудзе не сможет никогда даже близко подойти к той планке, которая занимала кицуне в сердце и жизни Сегуна, и напоминание об этом её взбесило. Это вызывало раздражение, потому что Кудзе считала себя недостаточно сильной и хорошей, чтобы быть также близко к божеству, как какая-то жрица. И когда Итто просто полусловом намекнул, что она еще и визуально не дотягивала до Яэ, нервы у генерала сдали. Она даже не вслушивалась в дальнейшие его реплики, и не заметила, как в руках появился могучий двуручный меч, который выглядел весьма внушительно. Плевать. Он хотел поединка? Значит сейчас его получит. Кудзе не была самым хорошим человеком, но у неё была честь и достоинство, а какой-то плешивый Они просто стоял и оскорблял её, позволяя себе оценивать её внешний вид.

Золотистые глаза потемнели от злости. Как он только посмел её сравнить с какой-то лисицей и сказать, что она недостаточно женственная? Или, если она может его избить, то это тут же превращало её в парня? Да, Сара не уделяла должного внимания всяким женским штучкам, но всегда старалась подчеркнуть тот факт, что являлась девушкой. Это было важно, потому что она находилась на весьма высоком посту, и многие пренебрежительно относились к ней только из-за того, что перед ними была якобы какая-то девчонка. Вот только перед ними была Тенгу, которая могла парой стрел разрушить вражеский лагерь, даже не приближаясь к нему. И сомневаться в её мощи, или женственности было самой большой ошибкой. Итто уже успел прочувствовать всю силу Тенгу, но почему-то не воспринимал её, как девушку. И ей бы забить на это, потому что в целом подобное в обычной жизни не особо её волновало. Отношения были для неё недосягаемой мечтой, от которых она добровольно отказалась, чтобы преданно служить Её Превосходительству. Сара не было дело до того, как кто-то кидал за её спиной разные оскорбления, в том числе называя генерала пацанкой или парнем в юбке. Обычно, к таким умникам через пару дней наведывались из комиссии, чтобы поговорить о всяком разном. Да и она сама была в состоянии защитить свою честь. Но почему-то слышать подобное из уст Итто было очень обидно. Чтобы какой-то упертый баран, местный раздолбай и дебошир сомневался в её женственности? Да он девушек-то небось нормальных и не видел, потому что никто на такого, как он и не посмотрит. Было бы на что смотреть.

Сара вздернула руки вверх, натягивая тетиву лука, который мгновенно материализовался в её руках. Кончик стрелы засветился ярким фиолетовым цветом, а крылья за спиной вновь поднялись. Этот балбес в очередной раз насмехался над ней, называя дурацким прозвищем. Кудзе была благородным Тенгу, а не какой-то курицей, как себе придумал этот идиот. Меткий выстрел оставил на щеке Итто небольшую, но ощутимую царапину, но изначально она и не планировала целиться более точно.  Сара была лучником и предпочитала сражаться на дистанциях, когда Аратаки наоборот был хорош в ближнем бою. И нужно было пользоваться своими навыками, не позволяя его подойти слишком близко. Так что Кудзе заранее делала себе более выгодные условия, если ей вдруг придется вступить в ближний бой. Этой стрелой она отвлекла внимания парня от того, что подстрелила опору у телеги, стоящей позади него. Одного неловкого удара хватит, чтобы она разломалась, а стоящие в ней бочки покатались прям под ноги нерадивого Они. Это могло его отвлечь и отойти на нужное расстояние, если вдруг это потребуется.

— Напоминаю, что именно не женственная, но очень даже девчуля надрала твою большую задницу, Аратаки. Так что советовала бы следить за выражениями.

Ей бы молчать, но злость внутри требовала выхода, поэтому генерал больше не могла сдержать в себе эти эмоции, ответив не менее насмешливо, чем до этого Итто. Больше затягивать не было смысла, и Сара начала выпускать град стрел в сторону противника, чередую как обычные, так и электрические заряды. В прошлой раз ей удалось победить, и значит в этот раз победа тоже была за ней. Она просто не могла проиграть этому напыщенному балбесу.

http://barcross.ru/viewtopic.php?id=2233#p155160

Яэ с интересом наблюдает за тем, как потихоньку всё боевое настроение милого генерала Ватацуми исчезает. Этого стоило ожидать. Он так мило перед ней начинал тушеваться, и давать заднюю, что его иногда было даже жаль. Стоило намекнуть Кокоми, что пора бы провести с её войсками пару воодушевляющий лекций, а то они совсем размякли. Да, жрица прекрасно знала, что в бою Горо ведёт себя совершенно иначе и с ним сравниваться мало кто сможет. Даже генерал Кудзе высоко оценивала его потенциала и считала за равных. Но когда дело касалось социальных взаимодействий особенно с кем-то, кто был взрослее и сильнее, то паренек быстро сдавал назад. Видимо, сказывалось отсутствие опыта в общении. Яэ находила всё это довольно забавным, так что не спешила прекращать свою игру. У неё в жизни было не так много радостей и лишать себя одной из них было бы кощунством.

Судя по реакции Горо, то её слова прозвучали довольно убедительно. А значит можно было потихоньку его подводить к главной цели. Читатели давно хотели фан-встречу с таинственной мисс Хиной, а организовать её без главного персонажа довольно проблематично. Конечно же, можно было найти актера, который бы довольно убедительно отыграл, но это было не очень-то интересно и слишком легко. Яэ предпочитала более профессионально подходить к подобным вопросам. Поэтому ей было необходимо уговорить генерала с острова Ватацуми натурально отыграть женскую роль. В издательском доме давно лежал сшитый костюм, который полностью подходил по размеру своему будущему владельцу. Главное было сейчас убедить Горо в том, что другого выхода нет и он сам частично завел себя в подобную ситуацию. В принципе, Мико даже не соврет, потому что у неё не было таких планов изначально, пока в благодарственных письмах не стало мелькать всё больше благодарностей мисс Хине. Имя, которое выбрал её новый сотрудник оказалось легко примерить к девушке, и было лишь вопросом времени, когда все читатели поверять в то, что их любимый автор девушка. Горо сам затягивал и весьма уклончиво писал, не давая намеков на свой пол, а мало кто мог поверить в тот факт, что парень может быть настолько чувственным и разбирающимся в тонких вопросах. Это всегда было по части психологии. Так что паренек и правда сам себя загнал в тупик.

Жрица обходит его со спины, замирая над ним. Она чувствует его волнение, слышит как громко стучит сердце бедного генерала, так что не видит больше смысла его мучить. Яэ улыбается, а затем наклоняется к нему совсем близко. Со стороны можно было показаться, что она флиртует с генералом, но на деле это была игра в кошки мышки. И Горо уже был пойман в ловушку.

— Ничего страшного, Горо. Я всё понимаю, к тому же тебе явно донесли новости не в самом лучше свете, а ты натура чувствительная всё принял близко к сердцу. Именно по этой причине тебя так любят твои читатели. И так хотят с тобой встречи. Но из-за небольшого недопонимания, теперь придется отменить всё, потому что они ждут Мисс Хину, а не генерала Ватацуми, к сожалению. Жаль, это могло быть весьма выгодно для издательства и полезно для обычных жителей.

Мико наигранно вздыхает, и отходит в сторону, позволяя своему лучшему автору обдумать всё. Она еще не видит сомнения в глазах Горо, но точно знает, что оно там есть. Он и так уже был смущен и обескуражен, так теперь и будет чувствовать себя виноватым перед обычными людьми. А на чувстве вины можно так легко сыграть. Наверное, будь Яэ помоложе или обычным человеком, то испытывала чувство стыда за свои манипуляции, но это было не про неё. Ей было уже более пятисот лет и за её плечами слишком много всего. К тому же, даже не все люди испытывают какое-то смущение за свои действия. Достаточно взглянуть на хитрого главу клана Камисато. Мико признавала, что его навыки и ум был близок к её уровню, и он вполне мог составить ей конкуренцию по манипуляциям. Так что жалеть о подобных вещах было не в её стиле. К тому же, подобный опыт поможет Горо больше раскрыться и стать более общительным. Если он согласится, то ему придется не только примерить женское кимоно, но и довольно много общаться в обычными людьми.

Хвост у Горо начинает вилять слишком активно, а затем замирает и опускается вниз. Яэ скрывает улыбку, а затем снова натягивает маску серьезности, вновь появляясь перед лицом генерала. Ей так нравилось играть с ним, подталкивая к тем или иным действиям. Да, будь они на поле боя всё эти манипуляции не сработали, потому что генерал Ватацуми не позволил себе подобных слабостей. И чувствовалась в нём та сила, которая смогла переломить ход гражданской войны. Кокоми не зря поставила на своего подчиненного так много. И из-за этого Мико было так интересно играть с его чувствами. Ей нравился этот переход из мужественного и уверенного в себе генерала многочисленной армии в потерянного, слегка испуганного паренька, который благоволил и боялся жрицу с горы Ёго. Она тяжело вздыхает, притворяясь, что думает о чем-то, а затем слегка улыбается, подходя к Горо чуть ближе.

— Конечно, есть один вариант, но я тебя не буду заставлять, только если ты сам захочешь. К тому же, всё-таки отчасти это и твоя ответственность тоже. Ты же не хочешь разочаровать своих читателей, не так ли?

Яэ улыбнулась еще шире, с интересом наблюдая за тем, как метается в своих решениях Горо. Вот он злой и желающий разрушить здесь всё, но прошло несколько минут и генерал уже не такой воинственный. Наоборот, готов помочь и решить все проблемы. Просто очаровательно. Всегда бы было так приятно общаться с обычными людьми.

http://barcross.ru/viewtopic.php?id=4594#p301292

http://barcross.ru/viewtopic.php?id=5812#p387799