Если в её жизни еще была хоть какая-то стабильность, то её определенно олицетворял Какаши. Он всегда вселял в окружающих непоколебимую уверенность, что всё будет хорошо и он всех защитит. С самой их первой встречи, когда Сакура еще была глупой и наивной девчонкой, он убедил её в том, что пока находится рядом со своими подопечными всё с ними будет хорошо. И даже спустя много лет мужчине удавалось до сих пор поддерживать это ощущение в своих бывших учениках. Харуно никогда не сомневалась в том, что бывший учитель не только защитит, но и еще просто по-человечески поддержит. Поэтому всегда радовалась их совместным миссиям, или просто коротким встречам. Было в нём что-то успокаивающее и вселяющее уверенность.

С возрастом Сакура задалась вопросом, что Хатаке-то всех поддержит и поможет, но кто сделает тоже самое по отношение к нему? Откуда он сам черпал все силы, чтобы поддерживать окружающих. Сакура привыкла, что всегда заряжалась энергией от своих друзей, и в первую очередь от Наруто, который был просто неиссякаемый источником этой самой энергии, которой с радостью делился с окружающими. Но сейчас у него были свои заботы, да и всё внимание было направлено на Хинату. К тому же, кроме него у куноичи еще было много других друзей, которые всегда её поддерживали, да и родители радовались успехам дочери. Раньше её это устраивало и ей хватало энергии, чтобы чувствовать себя если не счастливой, то вполне комфортно существовать. Но последнее время Харуно казалось, что будто все вокруг резко сорвались с места и снова убежали куда-то вперед, а она всё топчется со своим прошлым, не зная куда скинуть этот груз. Сакура видела, как расцвел её лучший друг, когда бремя обещания наконец-то перестало его тяготить. Формально, он всё-таки смог вернуть Саске в деревню, а то что последний добровольно решил снова уйти — это уже детали. Да и у Наруто всегда была особая связь со своих другом, чем не могла похвастаться Сакура. Ей казалось, что как только закончится война, и Учиха вернется обратно в Коноху, то всё станет по прежнему. Как будто и не было этих трех лет, когда оба её друга покинули деревню, а она не вылезала с тренировочных площадок, чтобы догнать их.

Но время шло, и всё не вернулось на круги своя, а лишь еще сильнее усложнилось. И Харуно как-то не осознанно пыталась «застрять» в своем прошлом, потому что настоящее ей не очень нравилось. Все были такие счастливые вокруг, а она одна как дурочка носилась со своими глупыми чувствами, которые уже даже ей самой были не нужны. Если бы сейчас внезапно в кабинете Седьмого появилась Саске и позвал её с собой в путешествие, или признался вдруг в симпатии, то заветное «согласна» он бы не услышал. Сакура чувствовала, что перегорела со своей любовью, но как-то по инерции продолжала ждать чуда. Отчасти, поэтому она довольно часто заглядывала к Какаши, каждый раз лелея надежду, что увидит там Учиха и раз навсегда поймет, что же чувствует к своему бывшему сокоманднику. Ей уже хотелось закрыть эту страницу своей жизни и идти дальше, но получалось как-то паршиво.

Впрочем, не она одна осознанно избегала окружающих. И если Сакура это делала не так давно, но мужчина проворачивал этот трюк годами. У него, в отличие от неё, почти не было друзей. Куноичи никогда не видела Седьмого с кем-то кроме временных сокомандников, или Гай-сенсея. Все его близкие были давно мертвы, что оставило свой след, а с бывшими учениками он всё равно держал дистанцию. Складывалось ощущение, что Хатаке сознательно закрывался ото всех, избегая особо близких привязанностей. Ношение маски на постоянной основе только подтверждало её теорию. Как-то в подростковом возрасте было сложно понять, насколько был одинок их учитель, и как сильно он избегал любые отношения кроме рабочих, но в последнее время это особенно бросалось в глаза. Может быть, потому что и сама Сакура делала тоже самое, усиленно избегая встреч со старыми друзьями, всё больше погружаясь в работу. И в этом стремлении её мог понять только такой же избегающий всех Какаши.

Она чувствует в его интонации нотку разочарования по поводу её позднего прихода, но не обращает на это внимания. В конце концов, если бы не свет в резиденции, то Сакура даже не подумала явиться сюда так поздно. Так что претензии не принимались. Куноичи разворачивается обратно к сенсею, оглядывая его с ног до головы. Седьмой выглядел довольно уставшим, отчего девушка чувствует подзатыльник от совести, потому что своим приходом явно добавила дополнительной работы сенсею. Может быть, он уже собирался идти домой, а тут она явилась не запылилась. Впрочем, даже если бы Какаши был ей не рад, то вряд ли это показал.

— Я увидела свет в кабинете, когда шла домой и раз вы всё равно на рабочем месте, то решила занести отчет сегодня. Так что вы как Хокаге подаете дурной пример, к тому же я медицинский ниндзя и могу себе позволить вредные привычки, а вот вы, сенсей, подобным похвастаться не можете, — Сакура упирает руки в бока и недовольно смотрит на мужчину. Из них двоих она-то уж могла позаботиться о своем здоровье, потому что это было основной задачей любого ниндзя-медика. И у неё неплохо получалось балансировать между переработками и отдыхом, хоть последнее время работы становилось критически много даже для неё, но Харуно упорно игнорировала этот факт. — Вы бы хоть иногда покидали резиденцию, а то совсем врастете в кресло со всей этой бумажной волокитой.

Сакура быстро меняет свой притворный гнев на милость, понимая, что у неё тоже не так уж много оснований отчитывать мужчину. Она могла пойти домой, но выбрала работу, хотя отчет о миссии вполне мог подождать до утра. Но раз уже пришла, то вполне можно поделится впечатлениями о миссии. Хотя, вопрос про Суну сначала вводит в тупик, потому что девушка даже не знала, с чего начать. За эти пару недель было много всего и в основном всё её время состояло из работы. Пару раз Темари вытащила ей в ресторан в компании Канкуро, а в последний вечер даже пришел Гаара, но если с девушкой еще было о чем поговорить, то её братья были несколько специфичными. Особенно её смущала прямолинейность Казекаге, чьи вопросы заставляли краснеть до самых кончиков волос. Да, в его словах и вопросах было много смысла, но обсуждать свои взаимоотношения с Саске и Наруто ей хотелось меньше всего с бывшим носителем хвостатого.

В остальном же, Харуно не вылезала из больницы, составляя разные чек-листы и обсуждая различную специфику детских психических заболеваний. Итогом работы должно стать открытие кабинета психолога в Суне, и если всё пройдет отлично, то же в Конохе появится целое отделение для травмированных детей. Оставалось надеяться, что это действительно сработает.

— Перестаньте, пока жива Цунаде-сама титул лучшего медика деревни принадлежит ей, потому что мне еще учится и учится до неё. А миссия, — Харуно задумчиво наматывает прилично отросшие волосы на палец, пытаясь припомнить что-то особенно интересное, что не вписывалось в формат отчета, — нам удалось побеседовать с большим количеством детей и проанализировать их поведение. Многие из них до сих пор довольно закрыты и с трудом идут на контакт. Один мальчик мне сильно напомнил Саске-куна в детстве. Такой же угрюмый и почти не разговаривал, а иногда демонстрировал повышенную агрессию. Но после нескольких сеансов с общения с нами он стал больше улыбаться и уже не так закрывался от нас, а перед моим уходом даже улыбнулся мне, представляете?

Когда она говорила о работе, то в зеленых глазах будто бы вновь появлялась та искорка, которую Сакура у себя уже давно не видела. Будто бы чувствовала себя действительно живой. Ей действительно хотелось помочь всем этим детям, которые потеряла в войне не только своих близких, но и самих себя, потому что многих вновь заставляли участвовать в боевых действиях в раннем возрасте. Теперь уже от подобной практики было решено отказаться, но травмированное поколение вновь было перед ними. И Харуно хотела сделать всё, чтобы в будущем никто из этих детей не повторил судьбу Саске, и не стал таким же одиноким, как и Какаши.

Девушка бросает последний взгляд на вид из окна, а затем отходит обратно к столу, замирая рядом с ним. В кабинете до сих пор так и не появились стулья, а присаживаться даже на край было как-то невежливо. Еще раз оглядев учителя, девушка вдруг поймала себя на мысли, что мальчик о котором она говорила напоминал ей не только Учиха, но и самого Какаши. Она не знала, каким он был в детстве, но с его прошлым вряд ли он был веселым и задорным, как Узумаки. Жаль только, что ему тоже никто тогда не помог.

— Знаете, мне кажется если бы в прошлом кто-то додумался до помощи травмированным детям, то очень многое изменилось. И всю эту боль потерь не пришлось переживать в одиночестве, — Харуно тяжело вздохнула, понимая, что вновь уходит в тяжелые темы, поэтому быстро изобразила на лице улыбку, и кивком указала на папки на столе, — а как у вас дела, сенсей? Кажется у вас не так много работы, или это надо сказать спасибо ночным переработкам?