Энни знает, что стоять около окна опасно, но продолжает упорно это делать, замирая неподвижной куклой за занавеской, едва выглядывая из-за неё. Там, на улице, жизнь идет своим чередом, пусть и не так активно, как могло бы быть. Люди идут на работу и с неё, дети играют в какие-то игры, слышится смех. Там — целая жизнь, которая ей больше не доступна. Стоит протянуть руку и вот оно всё на ладони. Но выдавать себя нельзя, можно лишь смотреть едва выглядывая из окна, молча наблюдая за тем, как кто-то счастлив. Там — светло, а за спиной пустая квартира в полумраке, да холодный пол под ногами. И никаких надежд на светлое будущее.

Дом, в котором ей предстояло жить в ближайшее время, был достаточно далеко от оживленных городских улиц и это только играло им на руку. Но риск быть обнаруженной всё равно был высок, поэтому каждый раз она встречала недовольный взгляд Армина, который неизменно находил её рядом с окном, когда возвращался домой. Энни лишь пожимала плечами, потому что ей нечего было ему сказать, сколько бы он не спрашивал. Она не знала, как рассказать ему о том, что слышала его всё это время. Энни уже давно знает о том, что происходит в мире, но абсолютно не желает это обсуждать, потому что не видела в этом смысла. Ей в принципе не хотелось ни с кем говорить, потому что всё стало слишком сложно. Когда-то у неё было четкое понимание и жизненные цели, а сейчас у неё не было ничего. Когда она была в кристалле и счет дням был потерян, то Леонхарт думала о том, как выберется оттуда и первым делом ляжет на мягкую и теплую кровать. А по итогу вышло всё наоборот, потому что даже это желание у неё отняли. Ей в целом казалось, что все её чувства и эмоции остались на грязном каменном полу в тюрьме вместе с осколками кристалла. Она просто мрачной тенью стояла у окна и наблюдала за всем также, как стояла в подвале.

За спиной в последний раз раздался знакомый голос, а затем дверь закрылась и в замке несколько раз провернулся ключ. Энни понимала, что игнорировать Армина было глупо, да и он ни в чем не виноват. Наоборот, помогал ей, рискуя всем, хотя она с трудом понимала его мотивацию. Но тем не менее даже отвечать ему ей было сложно, благо парень не слишком-то и давил. Пожалуй, стоило его отблагодарить хоть как-то за всё то хорошее, что он для неё сделал, хотя Энни считала, что это было не заслужено. В прошлом она пыталась его несколько раз убить, как и его друзей, а он даже слова плохого не сказал. Нравилась Леонхарт ему что ли. От этой мысли уголки губ дрогнули в улыбке, а сама она вздохнула и наконец-то отошла от окна в первый раз за долгое время. Большую часть времени девушка проводила в одиночестве, но толком в не разобралась в расположении комнат в доме. Тем не менее найти кухню было достаточно просто. По её подсчетам Арлерт должен был вернуться достаточно быстро, так что она вполне успевала приготовить что-то поесть к его приходу. Быть может в первый раз за всё это время им даже удастся поговорить друг с другом.

Она даже не считает, сколько прошло времени, прежде чем в дверь раздался громкий стук. Энни сначала дергает головой, выдергивая себя из собственных мыслей, которые были тягучими словно мед. У Армина были ключи, а в гости к нему никто не заходит, поэтому стук в дверь кажется ей каким-то неправильным. Будто бы неуместным. Она думает, что ей показалось, возвращаясь к готовке, но стук снова повторился, а затем раздался слишком знакомый голос, который до сих пор заставлял её бессильно сжимать кулаки. И владельца этого голоса Леонхарт никогда не забудет.

Ханджи.

Энни сжимает зубы до скрипа, как и нож в руке, медленно оборачиваясь к источнику звука. В замке что-то проворачивается, а затем дверь скрипит, потихоньку открываясь. Леонхарт думает лихорадочно, анализирует всё вокруг неё, но решение в голову не приходит. Ей хочется сбежать, но любая попытка бегства привлечет внимание. Впрочем, действует она быстрее, чем думает. По привычке бесшумно проскальзывает за дверь в кухню, замирая там. Слышит, как Ханджи ходит по дому, что-то говорит, но её слова ускользают, потому что в ушах стучит кровь, а нож лежит в руке, как влитой. Энни не знает хочет ли, чтобы её нашли или надеяться, чтобы девушка ушла, или, наоборот, желает этой встречи. Ей кажется, что в первый раз с того момента, как её случайно вытащили из кристалла она чувствует себя по-настоящему живой. Как раньше. И Леонхарт цепляется за это чувство, за тот адреналин, который бежит по венам. И когда шаги становятся ближе, то девушка замирает, лишь непрерывно наблюдая за комнатой. Если Ханджи войдет, то при развороте обратно обязательно наткнется взглядом на Энни и тогда элемент неожиданности пропадет. Поэтому она нападет на неё первая, а дальше будь что будет.

Шаги раздаются совсем рядом, а сама Ханджи будто бы не решается пройти внутрь, но всё равно проходит дальше. Энни видит только её спину и на секунду думает, что за дверью её совсем не видно и можно здесь остаться. Зое не найдет Армина и уйдет. Но тело действует быстрее головы, поэтому девушка бесшумно выскальзывает из своего укрытия, резко дергает Ханджи на себя. Энни действует по-армейски точно и быстро, прижимает нож прямо к чужой шее, а другой рукой обхватывает свободную руку Ханджи, чтобы та не дергалась. В её движениях нет страха, только выверенные до секунд хладнокровные действия, но в голове лишь панически стучит мысль, что Армин её убьет. Ну, или это сделает внезапная гостья. Впрочем, Зое даже не пытается по началу сопротивляться, поэтому Энни перехватывает инициативу, говоря тихо и быстро.

— Дернешься и я тебя прирежу.

Она понятия не имеет, что ей делать дальше, потому что вся маскировка идет коту под хвост. Своими действиями Леонхарт только что подвела Армина к трибуналу, разрушив все его мечты. И эта горькая мысль мешает сосредоточиться полностью, потому что меньше всего ей хотелось доставлять этому улыбчивому недоразумению неприятности.

Она знает, что Венти заметит, что что-то не так. Архонты чувствовали их с братом силу и поэтому был вопрос времени, как быстро дойдет до её собеседника, что с ней что-то не так. К тому же, он был связан с Бездной ничуть не меньше неё, потому что скверна в нём бурлила до сих пор. Люмин чувствует это, но больше не может ему помочь, как когда-то это делала. Наверное, ему бы помог Итэр, но раз Венти здесь и в нём всё еще остатки скверны, то её брат не помог. Интересно, не захотел или просто к нему никто не пришел? Люмин хорошо знала своего братика и он бы ни за что не отказал в помощи, поэтому Архонт Ветра, видимо, страдал в одиночестве, не позволяя себя спасти.

Звучит знакомо, да Люмин?

Она слышит шаги за спиной, а затем шорох где-то сбоку, но не позволяет себе посмотреть в его сторону. Почему-то не хочется рушить образ, который когда-то застыл в её голове. А стоило повернуться, то всё измениться в очередной раз. Люмин пока этого не хотела. Она хмуриться, когда слышит его вопрос, потому что это звучит очень лично. Будто бы ему есть до неё дело. Будто бы ему было не всё равно. Бывшая путешественница лишь фыркает, а затем тяжело вздыхает, пытаясь унять злость внутри себя, которая возникла так внезапно. Она хочет огрызнуться, сказать что-то злое, но потом понимает, что пришла сюда не ради этого. Ей так хотелось поговорить с Венти также, как и много лет назад. С бутылочкой сидра под деревом рядом с Моднштатом. Интересно, Итэр там был? Пробовал ли он сидр? Вспомнил о сестре? Все эти вопросы так хотелось задать брату, но вместо этого, неожиданно даже для самой себя, Люмин начинает говорить о том, что давно никому не рассказывала. Об их с Итэром прошлом.

— Мне кажется я никогда тебе не рассказывала нашу с Итэром историю. Да и он вряд ли это делал, ведь он занят спасением вашего прекрасного мира. - Люмин не может удержать в себе язвительность, потому что с каждым днем собственную злость контролировать становилось всё сложнее. Проклятье пробуждало всё то, что она так старалась скрыть от посторонних глаз, но перед Венти можно было больше не притворяться. И никогда не нужно было. — У нас была счастливая семья, мы спокойно жили в своем большом королевстве в очень далеком мире отсюда. Нас ждало счастливое будущее, потому что родители передавали нам свой трон, а соседи были нашими союзниками. Всё было идеально, пока не начался хаос. Понятия не имею откуда и почему, но погибли все: наши родители, друзья, возлюбленные, обычные люди. Каким-то чудом нам удалось просто исчезнуть и проснулись мы уже в другом мире. Никто из нас не задавался вопросом, откуда у нас все эти силы. Мы просто скорбели по нашему миру и путешествовали в поисках нового дома, но на деле каждый мир, куда мы попадали в конечном итоге погибал также, как и наш родной.

Люмин замирает, чувствуя, как давно забытые образы когда-то близких людей снова всплывают в голове. Она давно уже не помнит их родителей, только голос матери, который иногда звучит в её снах. Отец для неё большое смазанное пятно, но он всё ещё излучает тепло и заботу. Точно так же как и Итёр. Она тяжело вздыхает, а затем поднимает руку над которой появляется россыпь ярких звезд, которые исчезают одна за одной, когда девушка снова начинает говорить.

— Мы давно сбились со счету в скольких мирах мы были. Сначала это было необычно, а потом каждое новое пробуждение пугало, потому что мы не знали сколько у нас есть времени, прежде чем всё снова разрушиться. Мы просто бежали от чего-то, потому что хотели жить. Отчаянно. И когда мы попали сюда, - над рукой Люмин гаснут все звезды кроме двух, которые ярко светятся и буквально пульсируют светом, а затем одна из них медленно гаснет вслед за остальными. — Мы решили больше не убегать. Решили остаться и встретить смерть, если она нас настигнет, то именно здесь. Но вместо этого нас разделило и, честно, лучше бы мы тогда умерли. Мы думали, что будем всегда вместе, а теперь и вовсе оказались по разные стороны баррикад.

Люмин горько вздыхает, а затем поворачивается к Венти в первый раз за весь разговор. И с удивлением замечает, что он больше не тот молоденький бард, которого она запомнила. Наоборот, стал взрослее, а на лице появились первые морщинки. Отчего-то ей хочется крикнуть, чтобы он всё вернул, чтобы стал таким же как и прежде, но понимает, что уже слишком поздно. Никто из них уже не станет таким же, как в их первую встречу. Между ними была сотня нет недопонимания и обид, которые уже не простить и не забыть. Только принять и смириться с тем, что всё это испортило им жизнь и оставило свой след. Всё это противостояние давно затянулось и пора бы перестать обижаться за то, в чем никто из них не был виноват. Люмин понимала, что никто из Архонтов в действительности не был таким уж монстром, как ей казалось раньше. Они сами стали заложниками в руках более сильных Богов, но вот только это больше не имело значения. Все они сделали свой выбор когда-то очень давно и оставалось придерживаться его до конца, даже если это было уже не актуально.

В темных косичках мелькают едва различимые серые прядки, и Люмин интересно, почему вдруг Архонт Ветра и Свободы позволил себе позволить. Устал? Пресловутая эрозия настигла и его? Ну, у них еще будет время это обсудить, если он сейчас не пошлет девушку с её просьбой. Люмин вздыхает и снова начинает говорить.

— Селестия очень постаралась, когда накладывала проклятье на целую страну, обрекая всех и каждого умирать в муках. Настолько постаралось, что спустя пятьсот лет оно добралось даже до меня. Я проклята, Венти. - Она не смотрит в сторону повзрослевшего Архонта, потому что не хочет видеть в его глазах жалость. В конце концов, это и его вина в том числе, так что пусть свою сожаление оставить при себе. — Я сойду с ума и стану одним из этих монстров, которых так активно убивает мой брат. Ну, или пойду против его и разрушу всё, что ему стало дорого. А я не хочу этого. Мне хочется, чтобы хоть он был счастлив и пожил немного в мире, который так похож на наш родной. Поэтому я хочу запечатать Бездну вместе с собой. Поможешь?

Ей кажется, что ветер становится еще сильнее, но ей всё равно. Она смотрит на город, который когда-то был ей родным хоть и недолго. Люмин хочется посмотреть на Венти, но вместо этого смотрит на последнюю звезду, которая горит в её руке. Когда Итэр всё узнает, то он ей этого не простит. Но уж лучше так, чем подставлять под угрозу брата. Она сжимает ладонь и звезда гаснет, как и её надежда быть счастливой в Тейвате.

but it's so good, I've never known anybody like you
but it's so good, I've never dreamed of nobody like you

Часы в кабинете давно показывали за полночь, когда Джинн наконец-то поднялась из-за стола, с характерным хрустом разминая затекшую шею и спину. Ей давно пора прекратить потакать своей привычки работать допоздна, но всегда находилось слишком много новых отчетов, которые требовали её немедленного прочтения, а еще желательно и ответа. И магистр хотела бы себе позволить отдохнуть, но отчего-то каждый раз откладывала свой отдых в дальний ящик, уступая работы. В конце концов, кто если не она? На посту магистра некому было заменить её, а сама Джинн и так являлась заменой Варки, который ушел и возвращаться пока что не собирался. И Гунхильдр обещала, что справится со своими новыми обязанностями и, действительно, так и было. Вот только за исключением того факта, что девушка почти не отдыхала и почти что ночевала в кабинете магистра, разбирая нескончаемый поток вопросов от жителей, докладов о деятельности Бездны, Похитителей и кучу всего другого.

Казалось бы в городе Свободы не должно было бы проблем, потому что у всех равные права и все могут договориться друг с другом. Но на деле без должно контроля, Мондштат грозило быстро скатиться в полную анархию, которая закончилась бы очередным восстанием и множеством смертей. Именно поэтому рыцари Ордо Фавониус старались решать все проблемы города, начиная от самых банальных, как спор между двумя купцами, заканчивая проведением полномасштабных операция по зачистке подземелий с Похитителями или Орденом Бездны. И всё это нужно было правильно спланировать, выбрать время, проанализировать огромное количество отчетов от всех рыцарей. Джинн не могла упустить ни единой детали, поэтому на не то чтобы на личную жизнь, на простейший отдых времени не оставалось. И пусть Лиза ей постоянно твердила, что нужно позволять себе отдыхать, действующий магистр не могла себе этого позволить. Она, как и все остальные рыцари будет неустанно работать ради благополучия Мондштата. И подобные мысли разделяли с ней многие.

Например, один очень ответственный гражданин любил гулять по городу и оставлять без работы патрульных рыцарей. Джинн каждый раз закатывала глаза, читая очередной отчет о проделках Полуночного героя. То в одной части города засветился, то в другой. То притащит прямо под ворота несколько связанных магов Бездны. Она каждый раз натурально удивлялась и вздыхала на все фразы, что, мол, снова не удалось поймать его с поличным. А на все вопросы по поводу того, а нет ли у неё предположений, кто же это мог быть, Джинн умело отмалчивалась или переводила стрелки. Хотя сама каждый раз высматривала в ночи давно знакомую ей фигуру, чувствуя какое-то необъяснимое беспокойство в груди. Ей давно была известна личность героя всего города, но она ничего так и не предприняла по этому поводу. Времени как-то не хватило, чтобы заявиться в таверну и спросить у красноволосого бармена, а не он ли случайно запускает огненных фениксов рядом с городом по ночам. Да и смелости тоже не хватало, но в первую очередь, конечно же, времени. Да и чтобы ей ответили? Кинули презрительный взгляд и просто проигнорировали, как и тысячу раз до этого? Или отпустили колкую шутку, что рыцарей Ордо Фавониус не должна интересовать его личная жизнь? Зная Дилюка он мог подобрать тысячу и одну причину, чтобы избежать этого разговора. Поэтому они продолжали просто сосуществовать в одном городе, где он знал, что она знала, кто он такой, и она знала, что он знает, что она знала, кто он такой. И порой эта запутанная цепочка сводила с ума Гуннхилдр сильнее, чем все планирование операций вместе взятых.

А ведь когда-то они с Дилюком были друзьями. Когда-то в прошлой жизни, когда его отец был жив, Кейя улыбался настоящей улыбкой, а не притворной, а Эола изредка позволяла себе остаться в их обществе на каких-то совместных мероприятиях. Они были друзьями настолько, насколько это позволяли обстоятельства, но им всегда было весело вместе. А потом все начали взрослеть, а вместе с этим появляться множество дополнительных обязанностей. Джинн уже больше не красовалась в красивых платьях на приемах, а тщательно отрабатывала удары на заднем дворе дома, тренируясь стать рыцарем. Дилюк тоже времени зря не терял, став рыцарем, а затем всё поменялось. Смерть мастера Крепуса, ссора братьев и вместо улыбчивого парня, который вместе с ней выращивал черепашек, перед ней стоял совершенно незнакомый человек, которого ей до сих пор не удалось узнать. Хотя Джинн действительно старалась, но все её попытки обрубались на корню, даже не позволяя приблизиться к себе. И в какой-то момент Гуннхильдр смирилась с этим, потому что и других дело было по горло. Но каждый раз, когда она читала очередной отчет о геройствах друга детства, то задавалась вопросом, что же у него в голове и почему его действия противоречат собственным словам.

Тряхнув головой, Джинн поняла, что пробыла в раздумьях непозволительно долго. А еще это был признак того, что внимание концентрировать было сложнее, а значит нужно было отдохнуть. С одной стороны прогулка по ночному городу всегда была приятным окончанием рабочего дня, но с другой девушка устала настолько за сегодня, что едва ли хотела куда-то идти. Благо, уютный диванчик в кабинете часто спасал её после таких запойных рабочих дней. Вздохнув, она погасила свет в кабинете, оставив лишь ночник на столе, а затем прошла к шкафу, чтобы достать постельное белье, как сзади с грохотом распахнулось окно, а на пол вкатился окровавленный человек. Мгновенно схватившись за рукоять меча, Джинн готова была дать отпор внезапному гостю, когда узнала в нем человека, который буквально несколько минут назад занимал все её мысли. Вспомнишь лучик вот и солнце. Девушка тут же бросилась сначала к двери, заперев её на всякий случай, а затем к лежавшему на полу Дилюку, чтобы тряхнуть его за плечо, пытаясь привести в сознание.

— Господин Дилюк?.. Дилюк, черт побери, очнись!

Ноль реакции. К её огромной радости никто больше не услышал шум, хотя в таком случае охрана работает так себе. Собственно, раз Дилюк без шума залез к ней в окно, то и на улице дела обстоят также. Вздохнув, Джинн сделала себе пометку, что нужно провести подробный инструктаж и усилить наказание за лень, но это будет потом. Для начала нужно было понять, что произошло с героем всего Мондштата. Распахнув камзол, девушка стиснула зубы, наблюдая насколько сильно разрослось окровавленное пятно на белоснежной рубашке. Без каких-либо сомнений она начала расстёгивать пуговицы одну за другой, а затем быстро вытащила её из штанов, обнажая раненый бок. Крови было слишком много и оценить глубину ранения было сложно, поэтому Джинн тут же подошла к шкафчику, вытаскивая оттуда предметы для оказания первой медицинской помощи. Да, она могла лечить используя Глаз Бога, но это было достаточно затратно по энергии, могло привлечь внимание, плюс сначала надо было осмотреть рану, чтобы принимать дальнейшие решения.

Спустя пару минут и несколько мокрых окровавленных тряпок, Джинн удалось наконец-то промыть рану, оценив её опасность. Было всё не так уж и плохо, но и оставлять без помощи было опасно. Сосредоточившись на своих силах, девушка приложу руку чуть выше раны, а затем начала потихоньку останавливать кровотечение. Вылечивать полностью она не стала, потому что в таком случае Дилюк просто бы ушел, даже не объяснив ничего, а раз он ранен, то у неё была возможность буквально заставить его поговорить с ней. Но это уже будет сильно позже, когда он придет в себя. Наложив повязку, а затем сняв окровавленные вещи, Джинн постаралась максимально убрать тот погром, что учинил её внезапный ночной гость. Затем также с помощью Глаза Бога перетащила парня на диван, и только тогда смогла облегченно вздохнуть. Вид спящего и полуголого Дилюка на её диване, заставил Гуннхильдр только нервно хихикнуть, а затем она сама без сил присела на пол, облокотившись спиной на диван. Ей нужно было немного отдыха и потом они обязательно поговорят, потому что Рагнвиндр не сможет уйти без посторонней помощи. А пока она немного подремлет, совсем чуть-чуть. Девушка достаточно быстро провалилась в сон, надеясь, что с утра все её проблемы решатся.

Джинн резко открыла глаза и подорвалась с пола, после чего тут же упала на диван, не рассчитав силы из-за резкого смены положения. В полутьме комнаты виден был сгорбленный силуэт, и раз диван был свободен, то это значило только одно. Её полуночный гость собирался сбежать.

— Господин Дилюк, может быть, ты прекратишь играть в героя и хоть раз останешься до утра?

Скрестив руки на груди, Джинн хмуро смотрела на Дилюка, которого все еще скрывала тьма кабинета.

wishing on d a n d e l i o n s all of the time

Джинн предчувствовала, что их ждет впереди тяжелый разговор, так что не была удивлена, что он с самого начала не очень задался. Да, ей стоило приберечь свою язвительность при себе, но сделать это было сложно. Она еще была шокирована внезапным гостем, его состоянием и еще кучей факторов. И чужой мужской торс тоже способствовал некому стрессу. Так что Джинн просто нужно было взять себя в руки и начать себя вести соответствующе своему статусу, но это было сложно. Ко всему перечисленному можно было добавить огромную усталость, которая не исчезала даже после полноценных выходных, которые были хоть редкими, но всё еще присутствовали в жизни. Так что всё вместе это давало какой-то невероятно коктейль хаоса в голове, с которым справляться было сложнее, чем в любой другой день.

И конечно же её состояние не мог проигнорировать Дилюк, как и всегда. Он обладал каким-то невероятным талантом ощущать настроение других людей и по настроению либо не трогать их, либо, наоборот, подливать масло в огонь. И прямо сейчас он одновременно ничего не делал, но и активно подначивал её, может быть, даже не осознанно. Ей определенно стоило взять себя в руки и начать с каких-то простых вещей. В конце концов, самое страшное позади, и вот уже Рагнвиндр сидит перед ней одеты слава архонтам за это и вполне здоровый. Да, он всё еще выглядел потрепанным, но она была уверена, что если заглянет завтра днем в Долю Ангелов, то увидит там идеально выглядевшего Дилюка без единого намека на произошедшее. Как ему удавалось всё так скрывать оставалось для неё тайной, потому что она сама едва ли справлялась с этой задачей, каждый раз демонстрируя настолько она устала от своих обязанностей. Впрочем, Джинн никому не позволяла ей помогать, потому что не хотела причинять окружающем неудобств. И в этом с её другом детства они были очень уж похожи.

Услышав очередную шутку про сарказм, Джинн вдруг почувствовала какое-то облегчение. Рагнвиндр уже во всю шутил, а значит вполне готов был к разговорам и его жизни ничего не угрожала. А значит она справилась со своей работой и всё теперь хорошо. Магистр облегченно вздохнула и слегка вымученно улыбнулась, скрывая эту усталую улыбку в тени кабинета.

— Как ты видишь мои «честолюбивые рыцари» даже не услышали, как ты влез в моё окно, так что нет они не зайдут, можешь не беспокоится. К тому же на ночь я всегда запираю дверь изнутри, чтобы по ночам меня не беспокоили — Джинн устало вздыхает, понимая, что её резкость хорошо считывается и надо бы сбавить обороты. Дилюк, конечно же, был виноват во многих вещах, но явно не настолько, чтобы злится на него в таком состоянии. В конце концов он пришел за помощью к ней, а это много значило для магистра. Такое проявление доверия многого стоило, а с учетом характера владельца винокурни еще и дорого ценилось. Но всё равно стоило ему напоминать, что по статусу она всё-таки выше: — зубки у меня были всегда просто ты не заметил, когда они отросли. Поверь Кейя здесь никакого участия не принимал, хотя его сарказм временами утомителен. К тому же ты откровенно меня застал врасплох своим появлением, так что ничего личного.

Магистр не особо привыкла врать, так что оставалась честна со своим собеседником. Да, его визит действительно был внезапным и все её планы резко изменились. Она не хотела, чтобы вдруг Дилюк почувствовал себя виноватым, потому что готова всегда ему помочь, но он должен был понимать, что все его действия несут за собой последствия. И иногда даже в благородных порывах скрывается огромная куча проблем. Она хмурится, когда слышит как меняется его тон. Он отчитывал её за беспечность рыцарей как будто имел на это право. Дилюк даже не представлял, сколько ей пришлось проделать работы, чтобы эти оболтусы работали хотя бы так, как сейчас. Это уже было огромным достижением, потому что Варка оставил ей кромешный хаос, забрав весь адекватный действующий состав Ордо Фавониус с собой. Ей буквально приходилось нянчиться с вчерашними детьми, которые только-только получили статус рыцаря. Конечно же, они все были далеки от идеального Дилюка Рагнвиндра, про которого до сих пор внутри ходили слухи. Для своего возраста он действительно добился очень многого, а затем всё это бросил. И теперь почему-то считает, что имеет право её отчитывать.

Она знала, что Дилюк таким образом демонстрировал свою заботу о городе и его жителях, в том числе и о ней. И его слова не должны были обижать, но в итоге вышло наоборот, потому что он буквально всеми своими действиями обесценивал всю её работу. Джинн не вылезала из кабинета как раз для того, чтобы ему не приходилось патрулировать в ночи границы и рисковать собственной жизнью без причины. Это всё был не быстрый процесс, с учетом минимального количества ресурсов под рукой, но она искренне старалась. А Рагнвиндра просто по щелчку пальцев перечеркивал все её старания.

— Рыцари Ордо Фавониус - это моя забота, Дилюк. Была бы и твоей, но ты решил, что инкогнито бегать с мечом наперевес намного интереснее. Я ответственна за безопасность города и его жителей, в том числе и за тебя. У нас осталось еще достаточно способных людей, которые способны дать отпор. и которые также патрулируют границы, так что спасибо за помощь, но беспокоится не надо. Мы выдержали нападение Ужаса Бури и Орден Бездны переживем. А вот тебе требуется помощь чаще, чем хотелось бы, так что может тебе стоит быть более подготовленным?

Джинн чувствует, как начинает злится и её тон меняется. Ей уже всё равно, что он всё еще раненный и его раны могут открыться в любой момент. Надо будет - подлечит снова, но терпеть его нападки у неё не было никакого желания. У него были все шансы занять её место, но он предпочел во всем обвинить рыцарей и сбежать, смалодушничав. Да, тогда Ордо Фавониус поступили отвратительно и его отца действительно нужно было признать героем, но прошло уже столько лет и работа над ошибками проведена. А Дилюк будто бы всё еще жил с той обидой, которая не позволяла ему действовать открыто. У них у всех были травмы из прошлого, но нужно было продолжать жить дальше. И магистр пыталась это делать, хоть иногда хотелось сдаться и просто уйти. Но на ней была слишком большая ответственность, и когда её в очередной раз отчитывали за косяки ей было до ужаса обидно. У неё не было вариантов отказаться и выбрать другой путь. Но сейчас она делает всё, что было в её силах. И уж Дилюк не имел никакого морального права её отчитывать.

В какой-то момент её злость и обида на старого друга была готова выплеснуться через край, но Рагнвиндр в очередной раз её переиграл. Просто касание руки было сравнимо с реакцией заряжен. Её будто бы пронзило энергией электро от кончиков пальцев до самой макушки. Джинн взглянула на себя будто с другой стороны: ночь, Дилюк, приглушенный свет и они сидят на диване почти держась за руки. Она из прошлого и мечтать об этом не могла, а сейчас всё такое реальное. Им нужна была помощь и поддержка друг друга, хотя они всегда это отрицали. Магистр улыбается и сжимает в ответ чужие пальцы, чувствую жесткую кожу, покрытую шрамами от огня. Владельцы пиро глаза не были застрахованы от ожогов, пусть они доставляли им меньше неприятностей, чем остальных. Со временем кожа грубела настолько, что уже была защищена от любого воздействия огня, кроме какого-то сильного пламени. Была ирония в том, что весьма мрачный и тихий Дилюк обладала именно пиро глазом. который всегда был ярким и бушующем. А вот его сводный брат наоборот хорошо справлялся с крио энергией, хотя по характеру ему подходил огонь гораздо больше. Сама Джинн могла быть лишь поддержкой, раздувая и усиливая какой-то элемент. И она очень бы хотела, чтобы владелец винокурни знал, что она всегда готова его поддержать.

— Дилюк, я не маленькая девочка. Я вижу, как изменился мир, и что ветер перемен уже настал и впереди много испытаний. Но ты можешь не переживать за меня, потому что я в состоянии постоять за себя. Но если мне потребуется помощь я бы хотела иметь возможность прийти к тебе. Не к Полуночному Герою, а к тебе, потому что и Ордо Фавониус, и город, — она на секунду замолкает, а затем буквально заставляет себя продолжить: — и я нуждаемся в тебе. И всегда нуждались.

Она улыбается и в первый раз не отводит взгляд от Рагнвиндр, хотя смущение и интимность момента зашкаливала. В конце концов, Джинн хотела честного разговора и получила его.

Джинн слегка улыбается, услышав ответ Эолы, а затем в пару к чашкам достает еще аккуратные бокалы, и проходит к соседнему шкафу, чтобы вытащить бутылку одуванчикового вина. Таких заначек по всему кабинету у неё было достаточно много, потому что скрашивать рутинную работу по вечерам как-то нужно было. Какие-то бутылки приносила Лиза с формулировкой, что они обязательно пригодятся. Так и происходило, потому что подруга всегда чувствовала, когда нужно навестить магистра и достать из шкафа красивую бутылочку. Некоторые бутылки приносила сама Джинн, и была парочка, которые ей передал через третьих лиц сам Дилюк. Такое вино отчего-то ощущалось иначе, чем обычно, но Гунхильдр списывала это всё на то, что совсем не умела пить.

Сегодня же пошла в ход одна из бутылок, которые Джинн сама приносила в кабинет. Вытащив штопор из стола и поймав отчасти удивленный взгляд Эолы, девушка лишь пожала плечами. Да не все знали, что вся такая правильная наследница семьи Гунхильдр хранила у себя и вино, и штопор. Она не любила распространяться об этом, предпочитая пить редко и только в приятной компании, при этом сильно не налегая на алкоголь. Имея привычку всё постоянно контролировать, было сложно позволить себя хоть немного расслабиться. А вино не спрашивало её мнения на этот счет, так что такое принужденное расслабление не всегда ей нравилось. Тем не менее, Джинн никогда не осуждала чужую любовь к выпивке, иногда даже разделяя её. Например, как сегодня. Хотя она и считала, что для каждого бокала вина нужен был повод, но даже сегодня не была уверена, а была ли причина для того, чтобы выпить. И если да, то какая именно. Выпить в честь Ордо Фавониус в очередной раз предотвратили попытку переворота в Мондштате? Или это грустный повод, потому что члена семьи её подчиненной и подруги посадили? Джинн не была уверена, что хоть что-то из этого сегодня подойдет, поэтому планировала просто пить, не задумываясь, почему это делает. У Кейи же это отлично получалось, чем она-то хуже.

Чашки для чая были аккуратно сдвинуты в сторону, а сама магистр без малейших усилий открыла бутылку, разливая вино по бокалам ровно наполовину, вспоминая старые уроки этикета, которые не позволяли заполнить до краев. Впрочем, зная Эолу сегодня можно было нарушить все правила и никто об этом не узнает. Так что рыцарю морская пена Джинн наливает чуть больше сразу же пододвигая бокал ближе к ней, а затем ставит бутылку в чуть сторону, подхватывая уже свой бокал со стола, замирая рядом с ним, не торопясь занять место за ним. В конце концов, она хотела сегодня быть не действующим магистром, который должен похвалить за проделанную работу, а просто подругой, которой когда-то была для Эолы, и надеялась, что ей и остается до сих пор.

Когда-то в детстве в силу их аристократичных семей они были дружны между собой. Раньше устраивали красивые и величественные приемы, балы, о которых говорили все в городе. Где-то в этих воспоминаниях неизменно мелькали Кейя с Дилюком, но вспомнить было уже сложно. Джинн иногда казалось, что вся её прошлая жизнь уже не имела к ней никакого отношения, потому что воспринималась чем-то слишком далеким. Хоть и времени прошло с тех времен не так много, но поменялось всё кардинально. Она давно уже не была скромной и молчаливой девчонкой, которая издалека наблюдала за всеми. Они все изменились и больше их не связывало ничего кроме фамилий, которые до сих пор вызывали хоть какие-то эмоции в городе. К тому же, со временем Эола и Джинн оказались по разные стороны старого конфликта аристократов. И если её семью считали образцом для подражания, то люто Лоуренсов ненавидели. И этот факт ни мог не сказаться на их отношениях друг с другом. Впрочем, общая работа помогла скрасить все углы и вновь вернуть дружеский тон в их общение, но это было далеко не то, что раньше. Так что Джинн выбирает сегодня вечером постараться побыть подругой Элой, а не её начальницей, и остается стоять просто рядом со столом, наконец позволяет себя чуть расслабиться. Вино пьется легко и на вкус такое же приятное, как и всегда. Пары глотков хватает, чтобы внутреннее напряжение отпустило действующего магистра, и она вновь прерывает тишину, повисшую в кабинете.

— Или боюсь, что кто-то другой натворит глупостей, а на тебе это скажется. Я не сомневаюсь в тебе и твоей благоразумности, чего не могу сказать о многих других жителей города. Мнение о человеке не изменить за один день, к сожалению.

Она знает, что Эоле очень хочется сказать много колкостей в ответ, но это не смущает. В конце концов, к этой её черте характера быстро привыкаешь и потом просто игнорируешь, читая между строк скрытый смысл. Да и к тому же самому скрытому и стойкому человеку нужна была поддержка. Особенно сегодня, когда весь город только и говорит об Лоуренсах, хоть впервые это было не про Эолу, а про кого-то другого из её семьи. Но Гунхильдр оставалось только догадываться, сколько же любопытных взглядов поймала на себе сегодня её собеседница. Так что хотелось её как-то отвлечь от всех этих мыслей, если это в целом было реально. У них давно не было возможности просто поговорить друг с другом, как обычные люди, а не как магистр со своей подчиненной. О работе всегда было легко говорить, потому что она позволяла закрыть глаза на всё личное, оставляя только профессиональное. Но нельзя же было вечно обсуждать рабочие вопросы. Точнее, Джинн-то может и была рада такому разговору, но это явно было не той темой, которую стоило сейчас поднимать.

Вздохнув, Гунхильдр делает еще глоток и отставляет бокал в сторону, не решаясь активно налегать на алкоголь. Всё-таки до своих подчиненных и их страстью к вину ей было далеко. Иногда ей казалось, что вся прибыль города строилась на Доле ангелов и на том, как часто там бывали её знакомые. Впрочем, Джинн бы с радостью и сама туда зашла, да только статус не позволял. Как и всегда ей приходилось себя ограничивать, потому что так полагалось. Так было правильно. И в такие моменты она очень завидовала Эоле, которая не ограничивала себя никак и имела полную свободу выбора, позволяя себе поступать так, как ей хочется, а не так, как должна. То что казалось Лоуренс обычным делом, для Джинн было невозможным. Её приход в Долю ангелов вряд ли бы остался незамеченным, и пришлось бы шифроваться. И бокал вина явно не стоил всех этих действий, так что проще было пить в кабинете, чем она периодически и занималась.

— Конечно, ты справишься. Ты еще с детства умела дать отпор. Не сомневаюсь, что ты продолжаешь это делать и сейчас. Но даже так, то вряд ли ты откажешься от моей компании сегодня. Ты не обязана быть постоянно одна, хотя, может быть это уже давно и не так. Мы как-то редко общаемся и я даже не знаю, что у тебя нового в жизни. Ну, кроме всего тех фактов, о которых говорит весь город. Так что, пусть банально, но как у тебя дела? Последние несколько месяцев были щедры на разные события.

Алкоголь вроде должен был упрощать общение, но почему-то чудо пока не происходило. И Джинн был сложно подобрать слова, которые бы подходили для разговора, но получалось как-то с трудом.